– Вот бы тебя, б…ь, кодексом да раз десять по черепушке, – мечтательно протягивает он, закуривая следующую сигарету.
Словно вызубренный урок, повторяю:
– Я хочу пообщаться с моим адвокатом.
– Будет, будет тебе адвокат, дорогой! – голос полковника опять сползает до шипения, – но после. После того, как ты, падла, расскажешь, как вы с дружками пенсионеров и учителей обкрадывали!
Изучаю пол: грязноват линолеум, редко убирают у комитетчиков.
– Ну что, будем рассказывать правду? – следователь настойчив.
Отвечаю молчанием. Пикает мобильник полковника. Бросив взгляд на экран, Волков бормочет:
– Ну, ладно. Посиди, подумай! – и выходит. Щёлкает замок.
Полковник КБГ Волков В. С.
Питбуль вызывает. Бреду коридорами. Уже знаю, что будет спрашивать, что будет требовать, танкист херов.
– Разрешите, товарищ генерал?
– Заходи, Волков! Чем порадуешь? – острый взгляд из-под седых бровей
– Пока молчат, товарищ генерал, – «Подчиненный вид должен иметь лихой и слегка придурковатый».
– Ну так, разговори! На хрена тебе государство деньги платит? Чтобы эти дятлы воровали деньги у стариков и учителей? – и кулаком-кувалдой по столу так, что кофе выплеснулся на изумрудное сукно. – Делай всё, что нужно – хоть в жопу трахай, хоть в рот, но чтобы эти два ушлёпка рассказали всё, что знают о хозяевах «конверта»! Или, на хрен, пиши рапорт! Свободен!
Рыжов Алексей
От скуки осматриваюсь вокруг. Два стола с заботливо оббитыми кожей углами. На столах – чернеют мониторы и клавиатуры. Следователи допрашивают задержанных, утопая в мягких креслах. Для «гостей» – стулья. Между столами – шкаф почти под невысокий потолок. В углу – сейф высотой в человеческий рост. Вот, пожалуй, и всё. На потолке позванивают лампы дневного света, закрытые решёткой.
Томительно долго ползут минуты, складываясь в часы. Сердце перестаёт колотиться, дыхание успокаивается, клонит в сон.
В комнату, хлопнув дверью, врывается следователь:
– Встать!
Неторопливо поднимаюсь. Полковник не один, с ним ещё двое.
– Ну что, так и будешь молчать?
– Говорить не о чем: не видел, не знаю, не помню.
Стою, смотрю сквозь полуприкрытые веки на троих. Замечаю сжатые кулаки с побелевшими костяшками, сузившиеся глаза. Вижу, как вздымаются от учащённого дыхания грудные клетки оперов.
– Жаль, что сейчас не тридцать седьмой! Мы бы живо тебя разговорили, – свистит сквозь зубы полковник. – Рассказывай, сука!!!
– О чём?
– Обо всём, пидар! Кто руководил? Кто клиенты? Кому и как передавал «отмытые» деньги?
Смотрят в глаза и недобро скалятся.
– В спортзал его! – полковник взмахивает рукой. – Там и поговорим!
Лестница – залитый мертвенным светом люминесцентных ламп коридор – гулкая пустота зала. В одном углу дремлют штанга и пара гирь. В другом – макивара