Дворник
Медовым мякишем ворочается время
под языком дворняги.
Снег скрипит
под сапогом.
Ржавеющее семя.
Каналов лезвия.
Пустых небес карбид.
Тускнеет фонарей изюм январский.
Елей течёт из окон, из дверей -
мороз-канатоходец пал на царство,
сорвавшись
из-под куполо́в церквей.
Зажмурились от снегирей рябины,
и дворник,
приложив топор к губам,
прищурился.
Из-под снегов мякины,
обуглившийся,
полыхает храм.
Индейский велосипед
Велосипед гудит упруго – полной грудью.
По лужам медью – скачет воробей,
и ключ поёт своей скрипичной ртутью
приоткрывая на мгновенье дверь
над пропастью степной –
безумный синий
зрачок темнеет летнего дождя
с неясным профилем застывшим посредине
последнего индейского вождя.
В кольце
Мы – запертые заживо в кольце -
чешуйки речи в мёртвом языке,
Мы – в катакомбах первых христиан -
кузнечики подобные богам.
Стрекочет кровь рисунок свой под кожей,
восьмёркой тянет сердце в два конца.
Мы – след от колеса в пыли дорожной,
и тоньше волоса -
рассвета полоса.
…
В гусиной коже теннисных мячей –
изнанка раскалённая печей.
И под ребром – заделана копьём
дыра в плотине,
что зовётся языком.
Эммануэль
А теперь о погоде…
Помнишь, Эммануэль,
заметали снега голубые твою постель,
и апрель, как утопленник синий, влезал в окно,
и распутывал инок иней
зарниц руно?
и детей своих рвал, от счастья, безумный май,
и над сопками булькал чаек солёный лай,
и свернувшись клубком, мы спали, как брат с сестрой,
и стучался июль бездомный:
Свои! открой!
Зуб молочный качнулся до донца прозрачных дней.
И всё глубже, и глубже солнце
и холодней.
Оленьи тропы
Белеют в темноте оленьи тропы.
В ковре лесном -
мерцает смысла нить.
В осиных гнёздах сбитые пилоты
любви лакают
предрассветный спирт.
На винт зари наматывает небо
хрустальной ночи сброшенную плоть.
Зарозовели сопки.
Сна плацебо
глотает дождь -
от жизни антидот.
Beaujolais Nouveau
Мне на грудь стрекозою уселась с бокалом, моргаешь,
ноздри хищно наморщила:
– нет, не раскрылся бутон…
Вверх закинула голову, горло вином полоскаешь:
– да…букет слабоват и (..пробулькала что-то…) при том.
Это ж, мать, Божоле!! молодое, дурное! в помине
там