– Понятно, – проговорил он, удивляясь самому себе. Сидит у бассейна, слушает азиатскую красавицу, что пересказывает городские сплетни…
Они какое-то время молча глядели на звезды, потом Надежда спросила:
– Может, переночуете у нас? Свободная комната наверняка найдется.
Том покачал головой:
– Я предпочитаю спать дома. Еще немножко посижу – и вперед.
– Ясно. Если не возражаете, я пойду…
– Конечно-конечно.
– Спасибо за прогулку. Холм просто замечательный, его нельзя застраивать.
– Честно говоря, я сам с удовольствием на нем побывал.
Надежда поднялась по лестнице на второй этаж и прошла по балкону в южное крыло здания, где находились комнаты для гостей. Том проводил ее взглядом. Мыслей в голове не было, зато чувства буквально переполняли душу. Скрип дерева… Как давно у него не было такого вечера. До чего же странно… Словно по ночам, пока он спал, проходили десятки лет и каждое утро мир целиком и полностью изменялся. Этот голос, этот смех, который он слышал на улицах Сингапура, – неужели все было на самом деле? Неужели происходило именно с ним? Невозможно поверить, однако…
Снова пропасть – между тем, что кажется правдой, и тем, что является ею. Воплощения, из которых состоит жизнь…
Том встал. Пора ехать. Путь неблизкий; вдобавок очень хочется оказаться дома. Пожалуй, сейчас это просто необходимо.
Неделю или две стояла теплая погода. Влажность держалась высокая, в воздухе ощущалось некое напряжение, как будто в нем накапливалось статическое электричество. Казалось, со стороны Санта-Аны вот-вот подует ветер, который опрокинет Эль-Модену в море.
Том Барнард больше в городе не появлялся, поэтому Надежда навещала его сама, и постепенно это вошло у нее в привычку. Порой Том оказывался дома, порой отсутствовал. Встречаясь, они разговаривали обо всем на свете, причем разговор то обрывался, то начинался снова; если Надежда не заставала Тома, она шла в огород. Однажды, поднимаясь по тропинке, она заметила, как Барнард выскользнул из своей хибарки и скрылся за деревьями. Должно быть, подумалось ей, он просто отвык общаться с людьми; нужно дать ему отдохнуть. Надежда стала проводить дни с Дорис, Кевином, Оскаром, Рафаэлем, Андреа или с кем-то еще, и как-то вечером после ужина Том заглянул к ней сам. Они выпили кофе, поболтали час-другой, а затем он укатил обратно.
Отношения Кевина с Рамоной складывались иначе: раз в несколько дней они встречались после работы, чтобы полетать на глайдере и, может быть, вместе поужинать. Во время полета они рассказывали друг другу о своей работе или говорили о всяких пустяках. Кевин, неожиданно для себя, научился избегать некоторых тем; обычно он предоставлял выбор темы Рамоне, а сам поддерживал беседу. Он словно приобрел такт, получил то, чем никогда не обладал, поскольку до сих пор попросту не обращал внимания на людей, с которыми ему приходилось