Впрочем, не только в этом дело. Ленин не отказался от платного государственного аппарата вообще, а только «поместил» его в своей доктрине в совершенно иные условия: аппарат должен существовать в структуре довольно аморфных представительных органов, работающих скорее как общественные организации. Такие условия просто не могли не привести к тому, что этот самый аппарат – исполнительные комитеты Советов (исполкомы) со всеми их управлениями, отделами и подотделами – мгновенно понял, «кто в доме хозяин». Примечательно, что уже в 1922 г. известный государствовед-марксист М.А. Рейснер (1868–1928) сетовал, что «Совдепия превращается в “Исполкомию”», и ставил риторический вопрос, «не находятся ли исполкомы перед слишком большим соблазном известного освобождения от докучливого надзора и контроля Советов и подавления последних в пользу расширения своей власти?»[27].
После принятия Конституции СССР 1936 г. организационная модель советской власти отошла от некоторых деталей ленинской доктрины. Были ликвидированы съезды Советов, а выборы во все их звенья, вплоть до Верховного Совета, стали прямыми; установлены сроки их полномочий; введено равное и всеобщее избирательное право (хотя по-прежнему по судебному решению некоторые граждане – так называемые лишенцы – могли быть лишены избирательных прав); ликвидирован производственный принцип при проведении выборов. Та же модель была перенесена и в Конституцию СССР 1977 г. (Только Советы депутатов трудящихся стали именоваться Советами народных депутатов. Практического смысла это не несло, но должно было выразить некое «развитие социализма»: в отличие от ст. 3 Конституции 1936 г., гласившей, что «вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся», ст. 2 Конституции 1977 г. закрепляла, что «вся власть в СССР принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу СССР».) Однако это никоим образом не влияло и не могло повлиять на суть советской системы.
Во-первых, коммунистический режим к середине 1930-х годов перестал опасаться не только «буржуазного», но и «мелкобуржуазного влияния» в Советах (после тотальной коллективизации собственно крестьян в сталинском СССР почти не осталось). Недаром официальная идеология провозгласила, что социализм в стране «в основном» построен. Во-вторых, всем, в том числе депутатам, давно стало ясно, что «собственно Советы» (т. е. без исполкомов) абсолютно ничего не решают. Об этом бессилии можно судить хотя бы по крайне редкому созыву сессий Советов. Например, устанавливалось, что сессии «высшего органа государственной власти» – Верховного Совета СССР созываются два раза в год, при этом длились они два, редко три дня (!). Чуть чаще созывались сессии местных Советов (в зависимости