Кира хотела было сказать, что и она тоже в этом «тяжело далось» немалое участие принимала, но вовремя прикусила язык. И правильно, что прикусила. Еще того не хватало, чтоб она сейчас ныть начала, как ей тоже нелегко было нестись после лекций на всякие студенческие подработки. Слава богу, подработок этих – завались. Можно, например, промоутером в супермаркете горло надрывать, выкрикивая в толпу про выгодную акцию «купите две банки майонеза – третья в подарок», можно, напялив на себя дурацкий плюшевый костюм чебурашки, раздавать бумажки-завлекалки около детского магазина одежды, можно и в «Макдоналдсе» только на вечерние смены договориться… А потом сидеть всю ночь над учебниками, чтоб не сойти со своей спринтерской дорожки, финал которой она сама себе с первого курса определила в виде вот этой красной книжечки, красующейся на столе рядом с бутылкой хорошего французского вина…
– Ладно, мам, ну чего ты, в самом деле? Все же хорошо. Видишь, все у нас с тобой получилось. Мы обе молодцы, мам. И я, и ты. Давай выпьем за наш успех!
– Давай… – улыбнулась сквозь слезы Елена Андреевна. – За нас с тобой, доченька.
Французское вино оказалось кислым, аж скулы свело. И чего это им все так восхищаются? Кира передернулась слегка, скосила глаза на мать. Та, наоборот, закатив глаза к потолку, произнесла мечтательно:
– Ой, прелесть какая… Это вино мне Люся из Парижа привезла. Вот же счастливая! По Парижам ездит…
– Ничего, мамочка, и ты поедешь. Какие твои годы? Вот заработаю денег и непременно отправлю тебя в Париж.
– Правда? – выгнув спину и поставив бокал на стол, повернулась к дочери Елена Андреевна. – Неужели и правда так будет, Кирочка?
– А то! Конечно, правда! Ну, может, не так скоро. Но я буду стараться, мамочка. Поработаю два года стажером у Кирюшкиного отца, потом тоже адвокатом буду… У меня все получится! Ты же знаешь, я упорная. И еще – мне всегда везет! Я много денег заработаю, вот увидишь!
– А я в этом и не сомневаюсь, Кира. При такой специальности грех не зарабатывать. Знаешь, что мне больше всего в твоей будущей профессии нравится?
– Что, мам?
– А то, что в ней зарплатной безысходности нет! Вот возьми меня, например… Я всю свою жизнь на зарплате сижу. И всегда точно и определенно знаю, какую сумму получу раз в месяц. Просто до последней копеечки знаю. Согласись, что в этом есть тоска какая-то… Безысходность жизненная. А у тебя впереди – полет! Возможности! Все-таки как тебе повезло, что именно с Кирюшей у тебя отношения сложились. А я, знаешь, так боялась об этом всегда думать, доченька. Боялась, что влюбишься в какого-нибудь обормота, как я когда-то, и он тебе всю жизнь испоганит.
– Я? Влюблюсь? В обормота?
– А что? Я знаю, что говорю! А Кирюша, он у нас… хороший такой.
– Да, хороший… – тихо проговорила Кира. – Конечно, хороший.
– Доченька,