В советское время, вплоть до 1960-х гг., отечественные авторы избегали обобщающих историографических сюжетов, предпочитая в лучшем случае скороговоркой упоминать недостатки своих предшественников, особенно у Покровского. Обширный историографический материал был предложен только в 1962 г. Л. Г. Бескровным[276], который установил своего рода историографическую традицию, продержавшуюся до рубежа 80 –90-х гг. Историографические оценки в рамках этой традиции нередко определялись такими категориями, как «правильные» или «неправильные», а это зависело во многом от принадлежности автора к официальной дворянской, революционно-демократической, марксистской или буржуазной историографии. Поразительно, но, нападая на официальную дворянскую историографию XIX в., Бескровный фактически возродил ее псевдопатриотический дух: Бородино было безусловной победой русских, причем не только в плане нравственном, но и в материальном, что, по мнению автора, подтверждалось несравненно большими потерями французов. Не меньшим схематизмом отличались и историографические подходы П. А. Жилина[277].
На излете советского времени, в 1990 г., вышла интересная работа Б. С. Абалихина и В. А. Дунаевского[278]. Заострив внимание на изменениях в источниковой базе и в тематике исследований советского времени, выявив спорные вопросы и, казалось бы, уже «закрытые» сюжеты в исследовании Бородинской битвы, авторы констатировали необходимость более активного привлечения зарубежных материалов и учета вышедших за рубежом исторических работ для более глубокого освещения «стратегии и тактики Наполеона в 1812 г.»[279]. Вместе с тем Абалихин и Дунаевский обошли молчанием внутреннюю логику развития отечественной исторической мысли применительно к Наполеону и его армии в 1812 г. Пожалуй, в большей степени это удалось сделать А. Г. Тартаковскому на материалах русской мемуаристики[280]. Тартаковский увидел в русской традиции исторического осмысления событий 1812 г. определенное чередование всплесков националистических и патриархально-консервативных настроений и моментов более спокойного отношения к Западу, которые, как правило, сочетались с либеральным курсом правящих верхов.
Важным этапом в осмыслении историографии 1812 г., в том числе и Бородина, стала книга Н. А. Троицкого «Отечественная война 1812 года. История темы»[281]. Отметив, что тема Бородина оказалась особенно «засоренной» в нашей литературе «издержками стереотипного мышления и фактическими ошибками», и прежде всего в отношении оценок противника, Троицкий призвал «устранить конъюнктурщину, заданность и, оставив все ценное из старого, двигать изучение темы вперед по-новому»[282]. Однако оставалось неясным, как именно