– Жавороночки, летите, нам весну принесите. Нам зима надоела: хлеб, соль поела, мякину, солому, дрова – все сожрала.
Отовсюду слышались голоса ребят. Весело было до войны. Жаворонки наши, как камни были жесткие, потому что слеплены из воды и муки. Мама раскатывала круглую лепешку и оттягивала хвост и голову с клювом, а крылья уже потом в процессе делались. Дети, после игры в летающих птиц, съедали их с молоком, а кто и со сладким чаем. Только вот во время войны сладкого уже не кушали, хоть и очень хотелось, а жаворонков все равно лепили. Мальчишки повзрослее шли в луга за овраги, где росла солодка – это такое влаголюбивое растение, у которого сладкий корень, за ним—то и ходили девчонки с братьями. Корень порой достигал в длину до пяти метров и толщиной попадался размером с руку семилетнего ребенка. Вот он и шел заместо сахара. Брат мой лопатой ловко орудовал и быстро наполнял корзину.
Все в городе пили с корнями чай, но если кто-то лишнего корня налакомиться, то болели: становились желтыми и отекали. Копали корни осенью. В холодный подпал положишь и надолго хватало. В июле же ходили за чилигой, что росла кустами. Зеленая, она сладкая, мягкая и сочная, многие дети жевали ее и, отсосав сок, выплевывали. По осени ее срубали и зимой кормили ею скотину. Мы с братом серпом жали ее и приносили овечкам и корове. Чилигу заготавливали на зиму животным не только мы. Толстую и большую рубили, как хворост и топили этим печь – запах исходил сладкими духами, не то, что терпким навозом, когда топишь кизяком или соломой.
А в конце мая и начале июня все мы ходили в степи за тюльпанами и фиалками. Тюльпаны красовались желтыми, красными, розовыми бутонами, а синие фиалки свешивали свои головки, словно кланялись нам. Кто-то продавал букеты, кто-то просто дома украшал.
Помню случай: мама сшила мне из белого ситца платье – я в нем чувствовала себя принцессой: оно похоже было, шикарное и пышное, на платье Золушки на балу. Играла я с подругами на улице в скакалки, догонялки и тут подходят к нам старшие наши братья и говорят:
– Идемте с нами за цветами.
Мы с ними и пошагали, не взяв даже корзины. Тюльпаны я держала в руке, а вот для фиалок рук не хватило. Я подняла широкий подол платья и брат нарвал туда фиалок. Широкий подол все равно закрывал ноги и мне не было стыдно – вот какое оно у меня было!
Приходим домой и я ору с порога:
– Мамочка, мы принесли цветы!
Когда я из подола маме высыпала цветы, она ахнула – белое платье сделалось синим в том месте, где находились фиалки. Она меня не ругала, взяла и отрезала крашенное место – платье стало уже.
– Вот теперь ты в нем, как крестьянка, а не принцесса, – сказала она грустно и мне захотелось плакать от ее слов.
Впоследствии я брала с собой корзину, но красивого платья уже не было.
Во время войны чернила стоили дорого и мама сама варила их из лепестков фиалок. Одноклассники спрашивали:
– Где такие чернила достали?
Я