– Я никуда не пойду один, – фыркнул Арама. – Вот еще! Объясняйся сам с Карей.
– А это кто? – тут же поинтересовалась я.
– Моя невеста, – скромно и как-то виновато ответил Ренис.
– Так что же все время тут проводишь? – удивилась я. – И, вообще, пойдемте уже в стадо.
Этот момент, наверное, стал решающим в моей жизни. Чудесного обратного превращения не произошло. Я все такая же единорожка. А единорогом быть – по-единорожьи жить.
Мне так понравилось скакать! Раньше я не решалась на это, боялась, что запутаюсь в копытах. Но попробовав, узнала, как здорово обгонять ветер. Ржала я, не сдерживаясь. Пусть не лошадь – единорог – но ржать можно было без ограничений. Главное, при этом не рассматривать чужой рог. Хотя я все равно не понимала почему. Он же на виду!
Когда мы вылетели на холм, я увидела чудеснейшую картину. Долина, с трех сторон окруженная скалами, с яркой и, наверное, сочной травой, с деревьями, на которых зрели фрукты, и несколькими озерами с прозрачной, до дна, водой. Я приостановилась, Арама и Ренис – тоже.
– Нравится? – вернул меня в реальность Арама.
– Очень! – ответила, не скрывая своего восхищения.
– Это территория нашего стада, – с гордостью сообщил Ренис.
– Говоришь, как король, – попыталась пошутить я.
– Когда-нибудь стану, – ответил он и сорвался вниз.
– Что? – вслед ему спросила я. – Арама, что это значит?
– Ренис – принц единорогов, – ответил белый и устремился за Ренисом.
Мне ничего не оставалось, кроме как увязаться за ними.
Вот так в моей сказке появился первый принц.
Встретили меня плохо, несмотря на то, что я ни разу не взглянула пристально на чей-нибудь рог. Крупные единороги преградили мне путь, но при этом никак не пояснили почему. Меня такое возмутило! Я, вот, решилась, прискакала, а они?
– Арама! Ренис! Как это понимать?! – крикнула я, что было сил.
А сил было много. Преградившие мне путь единороги даже уши поприжимали. Я и в бытность человеком была очень визгливой, а единорожкой могла сойти за сирену воздушной тревоги.
– Пропустить! – вместо знакомых мне вперед вышел седой единорог.
Именно седой, хотя местами еще сохранялись черные клочки шерсти.
– Кто ты? – тихим старческим голосом спросил он.
– Рожка, – так же чуть слышно ответила ему.
Почему-то в мою единорожью голову не приходило мыслей о том, что мне делать дальше? Как жить? К чему стремиться? И как мне быть, если в это стадо не примут?
– Кто твои родители, Рожка? – ворвался вопрос единорога в мои мысли.
Какая же я бессовестная, глупая и неблагодарная… единорожка! Ни разу за эти дни не вспомнила о своих родителях! Как они? Что с ними станет, когда они прознают о моем исчезновении? И так жалко себя стало.
Я разрыдалась. Не стесняясь, положила голову на спину единорога, для опоры.
– Они люди, – сквозь слезы пробормотала, – и я была человеком. Когда-то.
Седой никак не возражал против моего