Но только через два дня, наведя кое-какие справки и узнав, где находится Миша, Адолия зашла в мрачное заведение, в котором мрачный человек ей сказал, что Михаил Захаров осужден без права свиданий и переписки. У девушки опять подкосились ноги. Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, она решила забрать свои вещи и скрипку, переданные на хранение хозяйке квартиры, а потом вернуться домой в деревню.
Ещё через два дня Адолия уже с прояснившимся сознанием предстала перед родителями и покаялась в своих грехах. Мать со слезами на глазах обняла дочку.
– Если бы я не знала, что такое настоящая любовь, я бы тебя не простила. А так, дорогая доченька, добро пожаловать домой.
Пан Милош, услышав слова жены о любви, тоже прослезился и нежно обнял своих любимых женщин.
– Пока к нам не пришли специальные злые люди, предлагаю, не откладывая, уехать в Минск. Там нас уже ждут друзья. Там, я думаю, не пропадём. С собой берём только самое необходимое и деньги.
Адолия вытерла слёзы.
– Я напрямки через кладку сбегаю к Захаровым, отдам им скрипку и расскажу про судьбу Миши.
– Кланяйся им от нас и передай, чтобы они как можно скорее предприняли действия для своего спасения, – пан Курилович перекрестился. – Господи, что творится на земле!
3
После ухода Адолии Захаровы собрались на семейный совет. Старшее поколение – Кондрат и Вера – сидели за столом, накрытым белоснежной скатертью. Семён и Клава разместились на лавке возле окна с накрахмаленными белыми занавесками. Самая младшая, Аня, которая за прошедшие годы не изменилась, стояла возле русской печки, с нетерпением ожидая, что скажет отец. Но поскольку его молчание затянулось, Анна вышла на середину комнаты и сказала:
– Все вы знаете мои способности предчувствовать беду. Я вам раньше говорила про Мишу, что его подстерегает опасность. Об этом я сказала и ему самому, но он не захотел даже говорить на эту тему. Я пыталась ему помочь, но он выбрал свой путь, и, тем не менее, в его гибели я виню и себя. Над нами вновь нависла беда. Но она скорее касается меня, чем вас. У нас сейчас есть два пути. Первый – немедленно всем съехать с хутора и раствориться среди крестьян. Второй – отправиться в ссылку и отдаться в руки судьбы, которая, как я предчувствую, будет и там в какой-то степени благосклонна к вам, но не ко мне. Вдали от родины меня ждёт смерть. Теперь я хотела бы послушать тебя, отец.
Кондрат встал и посмотрел в окно.
– Бегство с хутора и растворение, как ты говоришь, Аня, среди крестьян, грозит нам нищетой и унижением. Возможно, для многих наше бедственное положение будет только в радость, но я не хочу остаток жизни прожить с протянутой рукой на глазах у односельчан. Лучше пусть нас ссылают во тьму тараканью, где мы не упадём на колени, а, напротив, зародим там новую достойную жизнь, пусть и не сразу. Ну а ты, дочка, всё уже решила для себя, как я понял. Хотелось бы узнать твои дальнейшие