СЕМЬ СТАРУШЕК
Прохождение сквозь такой строй равносильно полной диспансеризации, включающей сдачу всех анализов, с обязательным тестом на беременность для дам, и оценкой семейной принадлежности для мужиков, в сочетании с рентгеном, флюорографией, УЗИ и, конечно, глубочайшим и беспардонным зондированием всех ваших пикантных внутренних органов. В трезвом состоянии не каждый и пройдет. Потому трезвенники редки. И тем самым обсуждению подвергаются в основном жильцы загульные, а значит задиристые, громкоговорящие и матерщинные. Гомон у подъезда и днем и ночью, как на птичьем базаре.
Но мне повезло – у меня окна выходят на другую сторону дома, во двор. Повезло, правда, слово не совсем подходящее, да и слово двор не совсем соответствует. Мои окна, как и окна всей моей половины дома, выходят на фасад бесконечной бетонной девятиэтажки напротив. Увидеть ее начало или конец, можно только высунувшись из окна. Зимой, когда окно закрыто, обзор полностью перекрыт этой бетонной стеной с амбразурами светящихся окон. А в ущелье между этими домами своя жизнь.
Как со временем выяснилось, раньше здесь были бараки со своим особенным тесным и склочным барачным уставом. Все знали всех. Все – у всех на виду. Всем про всех все известно. Такая вот – полу деревенская ничем не прикрытая жизнь.
Потом бараки снесли и построили для их обитателей, которых было набито там видимо-невидимо, целых три огромных дома. Один – этот бесконечный, много подъездный со стандартными квартирами и два – гостиничного типа, напротив. Замечательно, что при таком улучшении жилищных условий барачные нравы новоселов нисколько не пострадали. Это особенно было заметно в дни праздничные, коих у нас, как вы знаете, не меньше чем дней будничных. А если к ним еще и присовокупить дни похмельные, обязательные для межпраздничного периода, то получается, что праздник – как раз и есть перманентное состояние этой нашей непонятной и загадочной Русской души. В этом оказывается вся ее загадка и кроется. Любим мы погулять. Ой, как любим!
Почти как в Бразилии, только вместо карнавалов с шествиями, шутихами и танцующими шоколадными богинями – сальные, раскрасневшиеся от выпитого гражданки, гармонь, песнопения, вернее песнеорания, динамики хрипящие из всех окон – каждый свое, орущие, сопливые дети. Правда, как и там – тоже коллективные пляски с вскрикиваниями и присвистом, незлобные, но шумные драки с обязательным разрыванием белых сорочек на груди и прибытием тоже уже веселых блюстителей порядка и такой же несвежей «скорой». Бабий визг, крепкий мат, детский смех – ну, и все прочее, как у нас это обычно заведено. Праздник!!!
Все это заменяло многочисленным старушкам нашего дома