Потом была первая в жизни наркологическая клиника. Меня туда «определила» жена, параллельно выгнав из дома. Забегая вперёд, скажу – за десять с лишним лет запойного алкоголизма я прошёл через 24 (двадцать четыре) лечебницы! То есть, настоящий АД был ещё впереди. Хотя, попав в свою первую «дурку», мне казалось, что жизнь закончилась. Это было недалеко от истины: то, что началось потом, жизнью назвать было уже нельзя.
Дно
Не буду расписывать в подробностях тот жуткий период. Все эти семь с лишним лет слились у меня в один непрекращающийся день, по схеме «запой-клиника-запой». Я не жил, а существовал, пройдя через всё, что можно пройти в алкогольной деградации: наркологические и психиатрические лечебницы, реабилитационные центры, «белые горячки», алкогольные эпилепсии (их у меня было более десятка), дважды лежал в реанимации.
Помимо прочего – истории с приводами в милицию/полицию, избиениями. Я побирался на улицах, «стреляя» у прохожих мелочь на бутылку. Бывало, что на несколько дней отказывали ноги: я не мог передвигаться, а в туалет ходил «под себя». Одним словом, уже не шёл, а полз на кладбище!
Свидетелями этого ужаса были мама и двое младших братьев. Отец к тому моменту уже умер. Я вернулся к ним после той первой своей наркологии и незадавшейся семейной жизни. Они и мучились со мной все эти годы: любили, ненавидели, спасали…
Больницы стали уже вторым домом. На первых порах меня запихивали туда родные, ставя перед выбором: либо в лечебницу, либо на улицу. А потом я и сам ездил «сдаваться», когда спиртное уже не лезло, а «отходняки» становились всё тяжелее.
На самом деле, в этих заведениях не так страшно, как кажется на первый взгляд. Хотя бывало всякое. Например, в одной подмосковной «дурке» мне приходилось выступать в роли санитара и таскать трупы умерших старух, из женского отделения в морг. Да и орущие психи, лежавшие «на вязках», не вызывали приступов нежности. Вообще, пребывание в лечебницах, это тема для ещё одной книги.
Несмотря на то, что я уже привык к такому образу «жизни», каждый новый заезд в больницу превращался в испытание. С одной стороны, всё было до боли знакомо, но с другой, меня всё чаще посещало чувство безысходности. Весной 2010 года наступил кульминационный момент: заехав в очередной раз в клинику, я понял, что ненавижу там всё! И всех. Этот заезд и стал последним.
Сделаю небольшое отступление. Я отношусь к счастливчикам, которые смогли выжить на алкогольной помойке. В моём окружении были люди, погибшие в пьяной деградации – умные, талантливые, волевые.
Один из них когда-то был очень богатым человеком, вхожим во властные круги. Его лицо периодически мелькало на тв. Он не смог пережить своё