Сущность массы (или стада, по Ницше) составляют три инстинктивные силы: 1) инстинкт стада, направленный против сильных и независимых; 2) инстинкт страждущих и неудачников, выступающий против счастливых; 3) инстинкт посредственности, не признающий исключений. Люди с инстинктом стада видят высшее в среднем. Все должны быть равны, все должны быть одинаковы, поэтому всякое исключение, поднявшееся над стадом, воспринимается его членами как нечто враждебное и вредное. В стаде нет одиночества, оригинальности, самостоятельности, в стаде каждый должен быть прозрачен и познаваем для остальных. «Ты должен быть доступен познанию, твое внутреннее я должно обнаруживаться в отчетливых и неизменных знаках, иначе ты опасен; и если ты зол, то твоя способность притворяться крайне вредна для стада. Мы презираем таинственных, не поддающихся познанию. Следовательно, ты должен сам себя считать познаваемым, ты не должен быть скрытым от самого себя, ты не должен верить в свою изменчивость»[47].
Стадо – это восстание безобразных, неудавшихся душ против красивых, гордых, бодрых, стадо всегда выступает против властолюбия, против привилегий, сектантов, свободомыслящих, скептиков, против философии. Стадо одобряет такие качества, как умеренность, скромность, почтительность, тактичность, целомудренность, прямота, доверчивость, бескорыстность и т. д. У стада «смертельная вражда против иерархии: ее инстинкт на стороне уравнителей (Христос). По отношению к сильным единицам оно враждебно, несправедливо, необузданно, нескромно, нахально, бестактно, трусливо, лживо, коварно, безжалостно, скрытно, завистливо, мстительно»[48].
Одним из главных качеств массового человека является неприятие одиночества. Быть одиноким – значит быть единственным, неповторимым, отвечающим за свою жизнь, значит не быть членом стада, коллектива, общества, человеком массы. Быть одиноким – значит, не оглядываясь на образцы и стандарты, постараться сначала самому сделать из себя человека, а потом уже помогать другим, ибо чем ты можешь помочь другим, если живешь стадным инстинктом?
Каждой эпохе – свое, отмечал Кьеркегор, и, быть может, особенность нашего времени состоит в развращающем презрении к отдельному человеку. Все хотят быть вместе, хотят всемирно-исторически обманываться в тотальном. Никто не хочет быть отдельным экзистирующим человеком. Люди, для того чтобы быть чем-то, отваживаются жить только в больших коллективах. Они сливаются со своим временем, со своим столетием, поколением, с публикой, с массой человечества, и мнимое мужество поколения прикрывает действительную трусость индивидов. «Вполне