Месть по-царски. Александр Тамоников

взглянул на Рудного.

      – Куда это он?

      Старшой дозора ответил:

      – Ты ему не мешай, он ведает, что делать.

      Сопарь вернулся с охапкой растений, среди которых была молодая крапива. И вновь все измельчил, сбрызнул водой. Но эту смесь глотать татарину не дал, положил на обугленную рану.

      Татарин откинул голову назад, шлем его слетел еще после удара о землю.

      – Легче? – спросил Савельев.

      – Немного полегчало.

      – Тогда ответствуй, пошто мурза встал в дальнем лесу и как далече от деревни Колшино?

      – По то и встал, что деревня близко, в трех-четырех верстах, и после восхода солнца он поведет четыре десятка в это Колшино.

      – После восхода?

      – Да.

      – Мурза не знает местность?

      – Отчего ты так подумал?

      – Оттого, что послал тебя глянуть, есть ли поблизости селения.

      – Не ведаю. Карта у него есть, тока древняя и обветшалая, кусок, где этот лес, вырван.

      – Ясно.

      – Что ты сделаешь со мной?

      – Оставлю тут. Выживешь – живи, сдохнешь – на обратном пути закопаем.

      – На обратном пути. Ты хочешь идти в Колшино?

      – То не твое дело.

      Татарин как-то странно дернулся, вздохнул глубоко трижды и замер на мгновенье. Потом тело сотрясли судороги.

      Сопарь покачал головой.

      – Сдох-таки. А все потому, что крови из него вылилось много. В иной раз выжил бы. Да и черт с ним.

      Показался отряд Хорина. Всадники разъехались по елани. Десятник калужской городской стражи подъехал к Савельеву, недоуменно глядя на порубленных татар.

      – Что тут было, князь?

      – Не видишь, Демид? Сечь была, нарвались на ертаул крымчаков. Ну и положили их.

      – Лихо. А мы и не слышали, тока крик дикий, непонятно чей, вроде человеческий, а вроде и нет.

      – Вон тот кричал, – указал на безрукого татарина Дмитрий. – На меня налетел. Бились.

      – Руку ему отрубил, да в руке-то нож. Это чего, до рукопашной дошло?

      – Считай, так. Но – хватит разговоров. Вот-вот поднимется солнце, а с восходом из леса, что южнее этого, по Колшино ударят четыре десятка мурзы Баиса.

      – Вот же псы окаянные. Отряд, сбор!