Джейми был непреклонен: никто не должен знать, что в Ридже вообще есть золото, не говоря уже о том, где оно находится.
– Если пойдут слухи, то все здесь будут в опасности, – сказал он. – Ты же помнишь, что произошло, когда Доннер рассказал своей компашке, что у нас есть драгоценности.
Конечно, я помнила. И все еще просыпалась от кошмаров, в которых слышала, как с приглушенным хлопком взрывались пары эфира, лопалось стекло и трещало дерево, когда грабители крушили наш дом.
В некоторых снах я металась туда-сюда в безуспешных попытках спасти чью-то жизнь – только вот чью? – но всегда натыкалась на запертые двери, глухие стены или объятые пламенем комнаты. В других – стояла на месте, не в силах пошевелиться, пока огонь полз по стенам, с изысканной жадностью пожирал одежду на лежавших у моих ног мертвецах, вспыхивал в их волосах, охватывал мою юбку и пробирался по ней все выше и выше, обвивая ноги раскаленной паутиной.
Меня по-прежнему охватывала печаль, смешанная с глубокой очистительной яростью, когда я смотрела на выгоревшее пятно посреди поляны, где когда-то был мой дом, но после каждого кошмара мне было необходимо выйти утром из хижины и снова вглядеться в то страшное место, обойти холодные развалины, вдыхая запах мерзлого пепла, и все для того, чтобы погасить пламя, что горело в моих глазах.
– Ты прав, – сказала я, плотнее закутываясь в шаль. Мы стояли возле кладовой над ручьем и разговаривали, глядя вниз на руины. Я промерзла до костей. – Но… тогда где?
– В пещере Испанца, – сказал Джейми.
Я растерянно моргнула.
– Где-где?
– Я тебе покажу, a nighean, – улыбнулся он. – Когда снег растает.
Неожиданно наступила весна, и вода в ручье поднялась. Бурный поток, разбухший от талого снега и сотен крошечных ручейков, что струились и прыгали по склону горы, плескался и ревел у моих ног. Я чувствовала на лице его холод и знала, что в считаные минуты промокну до колен, но это не имело значения. На берегах ручья ярко зеленели стрелолисты и понтедерия; поднявшаяся вода вырывала часть растений из земли и уносила вниз по течению, другие же изо всех сил цеплялись корнями за жизнь, их листья стелились в быстрых струях. В тени берегов под водой извивались темные переплетения водяного кресса. Его свежая зелень и была моей целью.
Я уже наполовину заполнила корзинку ростками папоротника. Хороший большой пучок свежего нежного кресса,