Первое отделение показалось ему весьма интенсивным мероприятием, поскольку поначалу он никак не мог уместиться в свой стул, хотя и не отличался особой широтой телосложения. Очевидно, у зрителя сзади возникли аналогичные трудности с долготой, поскольку он то и дело бился в конвульсиях, пытаясь уместить ноги в предписанном на занимаемую единицу места пространстве, отчего постоянно колотил коленями впереди стоящее сиденье. Затем началась карусель с перемещением присутствующих по залу в поисках положенного по билету места, и человек только и успевал вскакивать, отчего у него моментально разболелись суставы. При этом, очевидно, некоторые любители были знакомы лишь с музыкальной, но не общемировой грамотой и символами, потому что не могли рассмотреть номер места и с невозмутимым видом усаживались в передние ряды партера, откуда их незамедлительно ликвидировала специально обученная сотрудница.
Наконец настала долгожданная тишина, которая тут же была прервана целой цепочкой связанных причинной-следственной связью событий: где-то зашуршал фантик, на что кто-то рядом тут же недовольно зашипел, отчего шумно заворочался в кресле уснувший было толстый мужчина в третьем ряду. Далее концерт регулярно сопровождался шипением, шуршанием, шиканьем и прочими существительными на букву «ш», отражающими всю невозможность человеческой натуры пребывать хоть минуту в состоянии покоя. В общем, вся случившаяся в первом отделении катавасия никак не способствовала прослушиванию концерта, и человек с трудом дотянул до антракта, в котором срочно поспешил в буфет для восстановления морального равновесия.
Очевидно, под сильным воздействием музыки зрители в антракте пребывали в куда более возбужденном состоянии, а потому более активно защищали свои буфетные позиции, сражаясь буквально за каждый квадратный сантиметр коньячного фронта. «Надо брать сразу две», – рассудил человек и взял три, чтобы избежать повторного столкновения с переполненными чувствами ценителями искусств у стойки буфета. Тем не менее, мест за круглыми столиками на тонких ножках уже не оставалось, и пить пришлось стоя, периодически принимая совершенно неприличные позиции, чтобы пропустить всех желающих протиснуться, не пролив при этом коньяк. «С другой стороны – полноценное погружение в мир прекрасного!», – решил человек и настолько увлекся указанным погружением, что чуть не пропустил звонок на второе отделение, чего не случилось лишь благодаря буфетчице, которая вытолкала его вместе с другими опаздывающими согражданами, сославшись на трудовое законодательство и ограниченные часы работы заведения.
Начало второго отделения было гораздо более многообещающим и внушающим надежды, однако в коньячном пылу человек так переволновался, что уснул через пять