Сергей выкладывает отцу Ники свои матримониальные планы. Отец, Николай Андреевич, отвечает, что это невозможно.
– Вероника на таблетках.– В силу профессии и обстоятельств Николай Андреевич занимается здоровьем дочери.– Через полгода дозировки будем понижать, Ника вылечится, тогда и вернемся к этому разговору.
Жених остается с носом.
Я ликую.
Ника в истерике.
Занавес.
Гл.5.
… Возвращение в убитую съемную квартиру кажется благом.
Сын измучен душевно.
Обсуждаем подробности дачного происшествия.
Требование священника Ферапонтова монастыря становится уроком не только молодым. Не скрою, я тоже думала, что в двадцать восемь лет сыну можно уже стать «как все». Нельзя.
Если ты считаешь себя православным христианином, ходишь в церковь, исповедуешься и причащаешься, то не можешь вести себя, как язычник. Быть «верным» – это значит, жить по заповедям, отказаться от своей воли и своих страстей. Как это сделать в двадцать восемь лет? У меня и в пятьдесят пять не получается…
Слова священника и реакция дочери открывают глаза Евгении Ивановне на добрачные отношения.
– Спасибо тебе, Сережа,– говорит она.
Оказывается, три года назад, когда у Ники случилась роковая любовь, с молчаливого согласия родителей она не появлялась домой по три дня кряду.
Всю обратную дорогу из монастыря Ника митингует:
– Дурацкий священник. Чушь! Дикость! Я не собираюсь его слушать!
Сергей пытается ее успокоить, но Ника впадает в еще больший раж.
В потоке обвнений прорывается фраза, засевшая сыну в голову: «Что, испугался? Не хочешь со мной до конца идти?»– чужим голосом спрашивает Кудряшка. Потрясающе. Под маской агнца прячется какая-то сущность…
– Сынок, это… Это не православная семья,– догадываюсь я.
Мы прощаемся, и я сажусь за акафист Николаю Чудотворцу. «Отче Николае, если Ника – беда, отведи ее от сына»,– рефреном повторяю я.
Всего один неосторожный «клик» и такие последствия…
…К вечеру следующего дня напряжение усиливается.
«С тобой хочет познакомиться мама Ники,– получаю сообщение от сына.– Можно я дам твой телефон?»
У меня нет желания знакомиться с мамой Ники. Я не вижу в этом смысла. Зачем?
Та сторона настаивает. Как всегда Ника побеждает не числом, а умением: просит разрешения позвонить на скайп.
– Ладно,– со вздохом уступаю я,– пусть звонят.
Разговор начинается с расшаркиваний и комплиментов, быстро переходит к теме дня – монастырю и священнику, от него – к болезни Ники.
– Вероника росла в любви,– делится Евгения Ивановна.
Далее я узнаю историю заболевания. Е.И обвиняет во всем молодого человека, с которым ее дочь встречалась. Даже демонизирует его, намекая на сглаз и порчу.
Я вежливо киваю.
– Я возила Нику в Сергиев Посад. Ника тогда была на препаратах, очень слабой, и заснула в дороге. И увидела сон: какая-то женщина в длинной одежде протягивает ей платок