– Прошу продегустировать плоды многолетних трудов, – произнес писатель, ловко разливая по хрустальным стопкам зеленоватую жидкость из двухлитрового стеклянного графина.
– Как я понимаю, это и есть кулинарное пристрастие твоего друга? – чуть слышно спросила Лена своего спутника.
– Ага, – согласно кивнул головой Саша.
– Я вообще-то за рулем…, – неуверенно произнесла гостья, обращаясь к хозяину дома и осторожно принюхиваясь к содержимому своего стаканчика.
– Вы боитесь разучиться водить машину после пары рюмок моего волшебного напитка? – иронично усмехнулся Мартов.– Или опасаетесь, что местные гаишники одичали так, что могут отобрать права у такой прекрасной женщины как вы?
– Ничего я не опасаюсь. С днём рождения! – спокойно ответила женщина, чокнулась с драматургом и, зажмурив глаза, мелкими глотками опорожнила рюмку до дна.
Переведя дыхание, она открыла глаза и удивленно посмотрела на именинника, заботливо протягивавшего ей гранёный стакан с белым квасом и бутерброд с черной икрой.
– Надо же, совсем не похоже на самогон.
– Конечно, – польщено заулыбался сочинитель.– Это же божественный напиток, музыка сфер. Во всем мире люди варят самогон и гордятся этим. Виски, текила, – он указал на подаренные ему бутылки, – ром, граппа, джин и другие дистилляты – всё это великолепные плоды народного творчества. Но, как говорится, все гонят, да не у всех получается. У нас, в России, из-за вековой государственной монополии на алкоголь, частное самогоноварение всегда было вне закона. Поэтому гнали кое-как, впопыхах, торопясь, пока не отобрали брагу и аппарат. Дрожжей не жалели, аппараты собирали на кухне из кастрюль с резиновыми трубками, и в результате получалась исключительная дрянь. От одного запаха этой сивухи с души воротило. Но если подойти к процессу самогоноварения творчески, то можно получить продукт совершенно иного уровня. Вот это, – Мартов указал на графин рекламным жестом продавца из телемаркета, – самогон из свекольной патоки, которая настаивается не менее полугода. Иногда я его так и называю – свекольник. Двойная дистилляция и трехлетняя выдержка в дубовом бочонке в холодном погребе гарантируют отменный вкус и крепость. Сейчас мы пьём напиток, слегка разбавленный огуречным рассолом. Крепость, между прочим, почти пятьдесят градусов, а разве чувствуется?
Лена, слушавшая Мартова так же внимательно, как американские туристы слушали Остапа Бендера, рассказывавшего им рецепт табуретовки, ответила: «Нет», – и машинально взяла стакан с белым квасом. Сделав несколько глотков, она поперхнулась и отчаянно замотала головой, на глазах у неё выступили слезы.
– Что это?
– Тысячу раз извиняюсь, – писатель приложил руку к сердцу и театрально поклонился, – не учел, что вы городская