Но, если у нее тогда тоже автоматически получилось, какого черта он годами злился и мучился? Нет, надо расслабиться, надо голос подать, что ли.
Мать, как обычно, опередила его смелое начинание. Она беззастенчиво покинула свое укрытие и напомнила мужу о быстротечности времени. Он закрыл рот на полуслове и поцеловал ей руку. Не слишком умело, заметил поднаторевший в артистической галантности Андрей. Он торопливо встал с кресла, пригласил в него мать и пересел на диван. Смена места подействовала на него благотворно: он перестал думать и, наконец, заговорил:
– Я искренне рад за вас. Мне приятно, что вы счастливы вместе. И я очень хочу подарить вам что-нибудь бесполезное, удовлетворить какие-нибудь капризы. Может, есть пожелания?
Мать с отчимом переглянулись.
– Я ведь действительно не знал, зачем понадобился тебе на этот раз, мама, – оправдывался Андрей. – Иначе придумал бы нечто, достойное сегодняшнего события.
– Любаша, не тяни, Наташа вот-вот приедет, – деловито предупредил на глазах суровеющий отчим.
Однако он счел нужным или возможным ободряюще улыбнуться Андрею. Тот сообразил, что сказка впереди.
– Я тебя никогда ничем не обременяла, сынок, – торжественно приступила к моральной экзекуции мать.
Это не было правдой. Выполнение своих многочисленных и довольно хлопотных поручений она именовала сыновним долгом, вероятно, за создание дара на пустом месте. И Андрей отрабатывал его добросовестно, не ропща.
– Тебе не надо беспокоиться о подарке потом. Ты его нам сейчас преподнесешь.
У Андрея сложилось впечатление, что этой симпатичной бойкой паре немедленно понадобился свеженький внутренний орган. А упомянутая Наташа, наверное, хирург, способный извлечь необходимое на дому.
– Мы уезжаем на неделю, – напористо продолжала мать. – Ты свободен две.
– Одна уже кончилась, – тихо предупредил Андрей.
– Я рада, что ты отдохнул. В музыкальной школе ужасный коллектив, которому я не намерена докладывать