– Того, кто ищет Абсолютность Истин, не привлекает наслажденья пустота. Материальный мир – это тюрьма, она высокий дух низводит в Навь, – вещал ученикам учитель Барма.
Сварожичи, как и ведётся в школах, по-разному к урокам относились. Кто слушал, веря в мудрость Бармы, а кто шептался с другом и мыслями своими занят был. Горел Святой Огонь, возле него Таруса колдовала: дрова подкладывала, в жертву суру лила в огонь с отваром девясила и душицы, чтобы Всевышний помогал юным богам науку постигать. Лицом Таруса у огня светлела, яблочки щёк румянец покрывал. Была она премилой, в каждом движении её – гармония и совершенство, поэтому ученики смотрели больше на неё, чем на учителя святого Барму.
Чурила, Дыев сын, не отводил влюблённых глаз от молодой Тарусы. Она ему казалась самой красивой средь богинь. Он то услужливо полено поднесёт, то трепетно поможет ей подняться. А мудрый Барма словно и не видит, только молитву шепчет за молитвой, напрасно ожидая прилежанья от непоседливых учеников.
Возможно, вслед за Бармой кто-то старательно молитвы повторял, пытаясь зазубрить, но не Чурила. Он в лес идёт с Тарусой за дровами. Богиня не молитвы и не гимны твердит, а песенку поёт:
Звал меня Чурила в жито,
Оно счастьем перевито.
А в том жите Нелюб сидит,
Нелюб сидит, косо глядит.
Косо глянет – венок вянет.
Прямо глянет – цвет воспрянет.
Едва их спрятала листва деревьев, они упали в молодые травы.
– Любимая, я голову теряю! Мне белый свет не мил! – сказал Чурило.
– Мы вместе, наконец! Я обожаю свет твоих очей! А золото твоих волос пшеничных дороже мне, чем все богатства мира! Я умираю без тебя! Только с тобою рядом я живу, – шептала в полузабытье Таруса.
– И только намекни, я украду тебя у Бармы и увезу на самый край земли, – взмолился юный бог.
– Укрыться негде нам, ты знаешь. Везде найдёт нас Световит, лишь муж ему шепнёт молитву!
– Не в силах я обманывать и лгать! Несправедлива к нам судьба, Таруса! Досталась ты седому старику, занудство будешь исподволь терпеть, а я любовью душу выжигать!
– Чурилушка, немного подожди! Я вымолю сочувствие Всевышнего. Неужто он не пожалеет нас? Подумать страшно! Вечность жить на свете с той жаждой, от которой не спастись!
Тарусушка Чурилу обнимала, шептала нежные слова ему и упивалась вожделенным счастьем.
Перун учеником был нерадивым. Он, Барму слушать не желая, летал над лугом и дремучим лесом, после разлуки Явью любовался. Однажды встретилась ему богиня с огненными волосами. Остановился, поражённый, и спросил:
– Откуда ты? Я никогда такой не видел!
– А я тебя не вижу и сейчас, – с презрением ответила богиня.
– Не видишь? Почему? Тебя я ослепил?
– Ни видеть и ни слышать не желаю! Мешаешь собирать цветы! Здесь лилии, пионы, маки… Какой букет чудесный получился!
– Ты знаешь, кто я?
– Не желаю знать.
– Перун я!
– Перун? Ты тот, который у Чернобога