Соответственно, понятнее становится и описание порчи:
«Порча входит в человека внезапно. Одному крестьянину порча влетела в рот как муха. После чего он два года лаял и мяукал. Крестьянка Морозова 22 лет из Михалкина Майдана рассказывала мне, как она возвращалась 9 лет назад от колдуна Бескижева, к которому заходила по хозяйственным делам. Они поссорились. Идет по полю; вдруг чувствует, что в нее что-то вошло. Она ослабла вся. Села тут же на дороге и не может двинуться дальше. Проходившая мимо соседка отвела ее домой» (Там же, с. 194).
Уже в этом описании я вижу возможность разделения описанного явления на составные части. Пока условно назову их этнографической и психологической, или психотерапевтической. С этнографической порчей мы ничего сделать не можем и должны ее принимать как некую данность народных представлений. Она либо существует, либо нет. Но без исследований на этот вопрос не ответить.
А вот психотерапевтическую можно рассматривать сразу. Причем наука уже имеет готовый ответ: описанное либо результат внушения, либо простое совпадение. Точнее, приписывание вполне объективной болезни надуманной причины. Вполне возможно, что это именно так. Но есть одно но.
Ученые, изучавшие народные болезни девятнадцатого века, обнаружили в том времени поразительно много истерий. Все кликушество было приписано истериям. Из истерий вырос весь фрейдизм.
Но истероидность – это некое состояние психики, свойственное лично человеку. Она – не плод общественного воздействия. Значит, не должны бы зависеть от меняющихся условий жизни. А кликушества больше нет! Да и истерии теперь уж не так мучают человечество. Почему? Исчезла истероидность?
С истериями что-то определенно изменилось, но пусть их исследуют историки медицины. А вот что касается кликушества, люди просто стали его скрывать. Однако некоторые батюшки до сих пор отчитывают кликуш, это даже стало модным показывать по телевидению. Значит, кликушество пропало только для науки. И это знак того, что наука с ним не справилась и вообще не поняла. А излечила политическим способом: объявив, что в Советском Союзе кликушества больше нет. Как нищеты, преступности и прочих суеверий.
В записях о порчах, безусловно, немало свидетельств не только о внушениях, но и об обманах. И все же мы можем говорить и об иной причине этих состояний. Но это как раз рассказ о «других порчах».
Глава 2. Другая порча
У той же Никитиной есть записи, которые позволяют понять, что под именем порчи могли пониматься разные болезни.
«В