Однако я сама совершила ошибку и загнала себя в угол – то же самое я сделала и в жизни. В первый рабочий день я представилась ученикам и сообщила о своем недавнем переезде из Бостона. Я думала, что на ребят из провинциального городка это произведет впечатление. Думала, я их раскусила.
Девочка на задней парте зевнула, и я добавила:
– Я работала журналистом. – Уж теперь-то меня точно зауважают.
Та же девочка глянула на меня исподлобья и ухмыльнулась, точно довольная кошка с птенцом в зубах. Звали ее, как я вскоре узнала, Иззи Марон. Она поинтересовалась:
– Вы преподаете первый год?
Я провела с ними три минуты и уже совершила ошибку. Этим детям ни к чему было знать, что я тридцатилетняя учительница-новичок. Что я начинаю новую жизнь, оплошав в старой.
Школьный день состоял из четырех девяностоминутных пар-уроков, но первая всегда тянулась в два раза дольше остальных…
Иззи Марон устроила совет: к ее парте придвинули стулья, мальчики сгрудились вокруг. Тео Бертон втиснулся между ними, по-хозяйски притянул голову Иззи к себе и зашептал ей на ухо. Она слушала с мрачной важностью.
Я решила попытать счастья с Молли Лафлин, которая держалась на отшибе, – как в прямом, так и в переносном смысле. Остальные увлеченно перешептывались, так что мой маневр имел шанс остаться незамеченным.
– Что произошло? – спросила я.
Я гордилась своим умением находить источники и развязывать им языки, а Молли была легкой добычей. Она сразу сдалась – от потрясения, что я спрашиваю в лоб.
Молли открыла рот, но тут затрещал классный динамик.
– Мисс Стивенс? – произнес он голосом заместителя директора, и в комнате воцарилась тишина.
– Да, мистер Шелдон? – отозвалась я.
Я далеко не сразу усвоила эту загадочную премудрость: учителя обращаются друг к другу именно так. И по переговорному устройству, когда их слышат ученики, и в коридоре, наедине с коллегами. Я не могла привыкнуть к тому, что взрослые люди называют себя по фамилии; допотопная формальность какая-то.
– Вы ненадолго нужны в канцелярии, – прогремел голос Митча Шелдона.
За моей спиной все замерло и стихло; двадцать четыре пары ушей жадно слушали.
В канцелярии полиция, и им нужна я.
Я прикрыла рот рукой, с удивлением заметив, как дрожат пальцы. Пошла за сумочкой, запертой в шкафчике у стены. Тянула время. Понимала – тем, за спиной, известно то, что не известно мне.
Замок шкафчика сработал лишь с третьей попытки.
Иззи хмуро посмотрела на мои трясущиеся руки и спросила:
– Вы слышали?
– Что именно?
Она говорила с напускной важностью, хотя губы ее предательски кривились – Иззи предвкушала, как сейчас меня огорошит. Словно знала, что я не в курсе. Я в который раз приготовилась к худшему.
– Тренера Кобба арестовали за нападение, – объявила Иззи.
Черт.
Уела.