с подобного рода ловеласами даром не прошли. Он мнил себя охотником, ее вообразил дичью. Сомнений Тонечка не ведала, не более недели назад она распрощалась с одним зарвавшимся мерзавцем, у которого хватило «ума» представить, будто Антонина влюблена и готова плясать под его дудку. Вспомнив безобразную сцену, устроенную напоследок ее неудачливым любовником, она поморщилась. Тонечка усмехнулась про себя, молниеносно оценив стать и внешние данные мальчика. Она внимательно посмотрела на него тем особенным, не оставляющим сомнений взглядом, что заставил «охотника» сделать стойку и подсесть за ее столик. Новичком Илья не был, но и в законченного циника превратиться пока не успел. Не более пяти минут потребовалось на то, чтобы выяснить у него все необходимое, и отослать вон. С первых же встреч Антонина разъяснила, что именно от него ждут, каковы правила и кто здесь главный. Она недвусмысленно дала понять, что отнюдь не простофиля, обвести себя вокруг пальца не позволит, не советует питать иллюзии на ее счет и видеть в ней тупую дойную корову. Старую, тупую дойную корову. Они быстро поняли, что вполне подходят друг другу. Илья уважал ее, всегда хотел и даже гордился ею. Она разительно отличалась от тех жеманных, напудренных сверх всякой меры старушенций, с которыми ему приходилось иметь дело. Антонина находила его приятным во всех отношениях, и союз этот оказался на редкость удачным. Илья не давал Антонине ни единого повода для недовольства и, в конце концов, она перестала эти поводы искать. Женщина элементарно устала от калейдоскопа молодых лиц алчущих лишь денег, от глаз, в которых зияла пустота и испытывала нечто сродни благодарности к Илье, который как-то незаметно успокоил ее душу. Особенно непросто ему пришлось в тот период, когда Николай прилип к дивану. Антонина рвала и метала, огонь полыхал, и искры неизбежно достигали Илью. Но пожар угас, как и следовало, – воцарился лад и покой.