УЧИТЕЛЬ: Вот теперь представь себе, если бы все люди мыслили так, как ты высказался, то ваш духовный прогресс привел бы всех вас к благополучию и к всеобщему единству и пониманию. Что же касается пропасти, то ты сам видишь, кто стоит пред ней, и им выбирать, какой шаг сделать. Может, в этом они найдут свое облегчение и утешение, но Я с уверенностью могу сказать, что начало нового тысячелетия подведет свой итог, и рамка весов веры и неверия в Бога справедливо взвесит все и рассудит по небесному закону справедливостью Божьей или Высшего Разума, как хотите относитесь к тому. Крест свой можно нести по-разному и, неся его, испытывать тоже разное. Я его нес ради вас и испытывал удовольствие от того, что страдаю ради людей и прошу каждого из вас пронести по жизни свой крест, крест Веры ради Меня. И вы тогда и впрямь поймете весь смысл жизни. Ежели почувствуете на каком-то этапе тяжесть, то попросите помощи у Меня. И Я клянусь, что никогда и никому в ней не откажу. Нет, это не просто слова, это Моя духовность выливается на всех вас. Вдумайтесь в каждое слово здесь, ибо неверующий умрет в своем неверии, а верующий воспет будет в Царствии Моем. Прошу вас: храните в своих душах искру любви ко Мне да и ко всему Царствию Небесному.
– Учитель, большое Вам спасибо. Думаю, кто захочет, тот поверит, кто же нет, то пусть… в общем, дальше и без слов все понятно.
ВОПРОС: Правда, что на теле Учителя после распятия было более 3600 ран?
ОТВЕТ УЧИТЕЛЯ: Что касается Моего тела, на Мне было четыре раны, которые пронзили Мое тело. Но еще было и две, когда прибивали у изголовья таблицу. Воин специально ударил Меня в лоб два раза. Я потерял сознание. Силы Мои иссякали. Мне было очень трудно и больно. И в те трудные моменты Я начал видеть очень яркий свет, свет добродушия и ласки Всевышнего. Не знаю, как вам все то доказать. Наступил дисбаланс, в который Я тоже порой не верил, ибо шло отделение души от тела или, человеческими словами говоря, энергия покидала свой носитель и вливалась в единую энергетическую систему вашего и Моего Отца. Трудно было покидать ту благодать, в которой Я жил, никто не знал, что Я плакал, но Я кричал не своим голосом, Мне было очень трудно,