Таинства Вечности: Предсказания и Откровения о Ценностях Жизни Третьего Тысячелетия. Наталия Ан

– значит, верят. Ибо, если бы не верили – не гнали бы Меня. За мою земную жизнь Мне довелось встретиться со многим злом по отношению ко Мне. В этом Я видел свое лицо – лицо Космоса. В те времена слова «космос» не было, были слова Твердь Небесная или Царствие Блаженства. Много раз говорил Я людям: "Поймите, голубизна небес души – Простор Отца Моего. Со Мной соглашались и шли за Мной. И вы знаете, когда знаешь свое будущее, (Я не имею в виду крест Моего распятия), Я видел свое будущее в вере тех людей, кто шел за Мной. Пережил очень много Я за свои 33 года. Жизнь земная навеки в Моей памяти останется с вами. Перенести все Мне было очень трудно. Волхвы предсказали, но Мне-то предстояло жить и творить. Учтите, Я никого не хулю, говорю то, что Мне, молодому человеку, было трудно. Конечно, физическую трудность сравнить с духовной невозможно. Тем и жил.

      В Риме Иссаиль, Мой друг, гладиатор, подошел ко Мне, стал на колени и сказал: "Иисус, Эмма, убиваю ради своей жизни, скажи, что делать?" Мне трудно было ответить, и Я услышал глас своего Отца: "Не убий, что не создал. Убий и сохрани созданное". Иссаиль не понял Меня и сказал: "Как же я могу убить своего друга, ведь с ним я питаюсь из одной чаши?" – Я ответил: "Зло между собой творите не вы, а ваши цари. Кому-то придется умереть, и пусть то будет случайность". Иссаиль погиб, ему было 23 года. Я не виню того, кто убил его, а обвиняю тех, кто командовал развлечением (жестокого миролюбия). Мне часто приходилось видеть бои гладиаторов, то было не Мое развлечение. Я смотрел на лица тех, кто устраивал это и запоминал самолюбивые лица, которые выражали удовольствие при виде физической смерти. Но если бы каждого из них можно было поставить на место гладиаторов, то можно было бы увидеть обратное – жалкое и очень глупое, и тем более мерзкое отношение к ним.

      Жизнь Моя была, образно говоря, текучей, ибо был все время среди людей. А когда находился среди масс, много тратил энергии, чувствовал себя порой беспомощным, но, находясь в мире общения, Я рождался вновь. Когда возвращался к себе домой, иногда приходилось чувствовать усталость, но то была приятная усталость, ибо общение рождало Меня на новое общение. Моя мама Мария, жена Маргарита всегда были довольны Моим возвращением. Они радовались, смеялись и шутили, и их радость переполняла Мою душу. Мне было легко, потому что Я знал: они со Мной. Отец Ионн (Иосиф) с улыбкой на лице говорил Мне: "Иисус, может, завтра отдохнешь?" Я отвечал ему: "Отец, отдых – Мое движение, среда Моя – люди, благодать". То вся Моя семья земная. Вы знаете, иногда очень хотелось обнять всю землю и сказать ей: Я тебя люблю". Но тело было лишь телом, дух Мой обнял ее и сказал все.

      Снова о Маме. Она Мне очень нравилась. Ее черные брови, голубые глаза; распущенные волосы трепетали на ветру, как крылья ангела. Она всегда была для Меня молода и красива. Очень любила Моих друзей, и всегда в общении с ними Она старалась говорить им: "Иисус, Сын мой, Эмма – ваш и тоже мой, а это – единство, за которое мы пострадаем, но пройдет много лет, и за моего Сына будет страдать очень много людей. Ведь Он и вы – святые, и святость Божья". Многие