– Я ж сразу сказала, что навороченный! Значит, мы его тоже заберем, – воскликнула грабительница, которая первой заметила щит, и потянулась к Черному Сердцу.
Клэй мысленно воззвал к тому из грандуальских богов, кто дарует прощение мужчинам, которые сначала ломают женщине руки, а потом приканчивают ее ударом в горло.
– Не тронь, – велела главная разбойница.
Женщины уставились друг на друга, как два хищника, готовые подраться из-за добычи, однако авторитет вожака возобладал, и вторая разбойница нехотя отвела взгляд.
– Этот щит смастерили из ствола злобного старого древея, который поубивал тысячи людей, – объяснила главная разбойница. – А потом вот этот самый тип, – она махнула стрелой в сторону Клэя, едва не выколов ему глаз, – порубил его на дрова. Перед вами – Клэй Купер, Пузочес, самый настоящий герой.
– А мы героев не грабим, что ли? – поинтересовалась еще одна грабительница.
– Грабим, конечно, – ответила разбойница и наконечником стрелы ловко срезала кошель, висевший у Клэя на поясе.
В дорожную пыль упали двадцать серебряных монет, и разбойницы бросились их подбирать.
Главарь разбойниц громогласно, как церковный проповедник, возвестила:
– Пироги принадлежат тому, кто их ест, портки и носки – тому, кто их носит, a монеты – тому, кто их тратит. Но есть вещи, которые отбирать нельзя. Вот как эта… – Она бережно коснулась выщербленного щита, будто священного надгробия. – Этот щит принадлежит Клэю Куперу, и никому другому, и я скорее хвост на заднице отращу, чем позволю кому-нибудь его украсть. – Она отступила в сторону, вскинула лук на плечо и, встав на прежнее место, выкрикнула: – Девчонки, надевай носки!
Грабительницы торопливо скинули сапоги и натянули носки, заботливо связанные Джинни, поверх тех, что уже были на ногах. Потом они разделили между собой пирожки и стали возвращаться в лес.
Одна из женщин подобрала с дороги меч, оставленный Сержантом Клэю, и спросила:
– А это тоже принадлежит Клэю Куперу?
– Уже нет, – ответила главная разбойница.
Гэбриель с явным облегчением следил, как грабительницы скрываются в чаще.
Главарь посмотрела на Клэя и дернула подбородком в сторону Гэба:
– А это что за хмырь?
Клэй почесал бороду:
– Это… ну…
– Гэб, – расправив плечи, сказал приятель.
Разбойница удивленно раскрыла рот:
– Золотой Гэб, что ли?
Гэбриель кивнул.
Она ошеломленно тряхнула головой:
– Ну надо же! Никогда бы не подумала… Папáнька рассказывал, что ты храбрый, как лев, крутой, как вареные яйца, и неотразимый, как кружка каскарского пива. Да и мамáнька говорила, что ты красавец писаный и что красивше тебя мужчин на свете нет, ну разве что мой папáнька. А тут, гляньте-ка: пугливый, как котенок,