Семен фыркнул и с возмущением воздел руки к потолку.
– Ну, сколько можно! – сказал он. – Нет там ошибки! Просто под каждую секцию приходится писать свою собственную конфигурацию! Лучше бы вы собирали их строго по стандартному плану, а не вносили изменения на ходу!
– Простите, это уже моя вина, – признался Зеленский. – Иногда внести изменения в стандартную конструкцию прошу я. После анализа эффективности работы предыдущих секций, для повышения урожайности я иногда…
– Прошу прощения, – сказал Павлов, направляясь к двери. – Мне пора.
Не слушая голоса за спиной, он решительно направился к центральному коридору, по привычке коснувшись кончиками пальцев белоснежной стены. Он торопился. Хотел снова увидеть звезды.
Десятая секция оранжереи выглядела почти так же, как и остальные десять – длинная труба в две сотни метров, напоминающая грозный указательный перст, устремленный в глубины космоса. Но в отличие от готовых секций, «десятка» еще не завернулась в гладкие отражающие листы пластали, и пока бесстыдно светила железными остовами – переплетением балок и крепежей. Сейчас она походила на схематичное изображение трубы, или, как выразился Семен, на обрезок Эйфелевой Башни.
Николай медленно двигался от центрального корпуса вдоль новой секции. Держась над центральной балкой, он медленно перебирал руками, отталкиваясь от пласталевых креплений, не забывая посматривать на показания датчиков. Данные с них поступали на внутреннюю поверхность прозрачного шлема, превращенного на время в монитор управления. Сборочные роботы, отвечавшие за автоматический монтаж конструкций, все еще находились на поверхности будущей оранжереи – скользили вдоль нее по направляющим, как огромные белые крабы с расставленными механическими клешнями. Они уже выполнили свою работу – собрали основной каркас – и теперь прогоняли третий цикл контроля прочности соединений.
Павлов посматривал на экраны, привычно выхватывая из потока данных самое главное. На первый взгляд, все было в порядке. Показали прочности и гибкости соединений в норме, расход материалов в норме, коэффициент производительности – в норме. Единственный подозрительный момент, требующий, по мнению автоматики, проверки оператора – время монтажа финальной конструкции. На самую обычную операцию роботы потратили вместо десяти минут целых двадцать. Процесс был выполнен идеально, результат более чем удовлетворителен, но лучше перепроверить. На Земле никто бы не обратил внимания на это сообщение автоматики, ведь работа выполнена хорошо. Но в космосе мелочей нет.
Добравшись до конца секции, Павлов обернулся, поправил толстый фал, тянувшийся ранца к шлюзу. Старая модель ремонтного скафандра его раздражала – в конце концов, давно в ходу полностью автономные модели, Ястреб или Пустельга, способные защитить космонавта от любой опасности. А тут приходится возиться с этим старым барахлом. Конечно, для прогулок вдоль монтажных конструкций не требуется самое современное оборудование.