– Ты придумал план, как угодить и нашим и вашим, – сказал Архаров.
– Вся надежда была на то, что там труба какая от древних времён осталась, – сказал Илья. – Смотрю, и truly есть. Так в центре это на постоянке: на геоподоснове одно, в реале – ещё туча труб тридцатых каких-нить годов, о которых никто ни слухом ни духом. Мы давай искать старый колодец. Сняли почти всю плитку – пусто. Дошли до двери – и вуаля! – Илья широким жестом показал на порог. – Люк. Мы его сковырнули, Амона с фонарём вниз запустили… Оттуда он с воплем сразу и левитировал.
– Зачем обзываешь! И ничего не с воплем, – возразил Амон. – Так, испугался чуть-чуть. А ты бы не испугался, да? Лезу, свечу в воду, а она на меня смотрит!
Помолчали.
– Секундочку. – Кирилл подошёл к одному люку, потом к другому. – То есть, если бы не ваш косячок, голову никогда бы не нашли?
– Выходит, так, – кивнул Илья.
– А приплыла голова из этого колодца? – Кирилл ткнул пальцем в люк.
– Исключено. Как инженер говорю. Застряла бы в трубе, без вариантов.
– Что вы мне тут голову морочите? – вспылил Кирилл. – Приплыть не могла. Бросить её в колодец было невозможно. Тогда откуда она там взялась?
– Ты следак, ты и выясняй. – Илья щёлкнул телефоном, проверяя вотсап.
Они сидели на затёртой танкетке, привалившись к кафельной стене. Одной на вид было не больше двадцати пяти – нос немного картошкой, румянец во всю щёку, пухлые губы, глаза небольшие, невыразительные, ноль косметики. Вроде и симпатичная, но пройдёшь мимо и не заметишь. Возраст второй определить было сложно: ей могло быть и сорок пять, и за шестьдесят. Лицо в буграх, отёчное, под глазами такие мешки, что самих глаз почти не видно, хоть они были грубо очерчены чёрным карандашом. От губ вниз глубокие складки. Обе женщины в чёрном. У молодой на коленях лежала серая куртка, которую она беспрерывно мяла в руках, пожилая так и сидела в толстом пальто, кутаясь и ёрзая, как будто сильно мёрзла. Но в морге и правда тепло не бывает.
– А я тебе говорила, Лидк, плохо она кончит! Плохо! – Женщина повернулась всем корпусом к молодой. – Не слушала мать, и вот на тебе! И что теперь мне делать, старой, больной! Нет, ты скажи! – Лицо её перекосилось. – Что, пахну для тебя, чистенькой, неважнецки? А кто растил вас, кормил, по дворам да подворотням после уроков искал? – И неожиданно тихо и зловеще завыла: – Ой, боженьки мои! На кого ж ты меня покинула, дочушка ненаглядная!
– Перестаньте, Вера Ивановна! – Девушка сидела, отвернувшись от неё. – Может, это ещё и не она.
Кирилл