– Фу, это омерзительно, – скорёжилась одна из девочек. – Плыви уже отсюда.
Дик понуро поплёлся в воду, загораживая пухлой ладонью пятую точку.
– А почему вы так с ним? – спросила Саша. – Он вам что-то сделал?
– Ага, сожрал всех преподов! – заржал белобрысый.
– Просто он придурок, – пояснила мулатка.
– Жирный придурок, – поправил её тот.
Саша грустно посмотрела вслед удаляющейся монументальной фигуре. Эти покатые плечи и стекающие слои «спасательных кругов» не вызывали в ней ни капельки отвращения, лишь только жалость. Спустя минут десять-пятнадцать игры, она решила удалиться. Смех уже казался каким-то злым, шутки грубыми, обнажённые тела пошлыми и отталкивающими.
– Не хочу остаться совсем без одежды, так что я завязываю, – сказала она, ведь обязательно нужна какая-нибудь отмазка, причина. Разве может человек вот так просто сказать, что больше не хочет играть? Что ему жаль того жирдяя, которого они так унизили и послали?
– Но тебе придётся оставить нам свой выигрыш, – поспешил предупредить лысый, обвешанный женскими трусиками.
– А… хорошо… – все стратегически важные места были прикрыты купальником, так что ничего криминального это не представляло.
Добравшись до соседнего пляжа, Саша быстро отыскала Вашингтона, пристроившегося к кучке с провиантом. Он уплетал чипсы, задумчиво глядя вдаль.
– Привет, – её голос напоминал тот, которым сёстры милосердия увещевают душевно больных.
– Привет! – обрадовался Мамон. Он мигом засиял от счастья, будто ему в зад подключили световодный кабель, а изо рта повалились крошки и луково-чесночное зловоние.
– Как дела?
– Всё отлично, а у тебя?
– Хорошо… – Саша замялась. Разве таким образом должны себя вести униженные и оскорблённые? Где слёзы и ком в горле? Где грусть и печаль? Где стенания, в конце концов?! Болтать о том о сём с этим товарищем в планы «Матери Терезы» не входило. У неё была чёткая спасительная миссия, а не заведение дружбы с каким-то левым и совершенно непривлекательным перцем.
– А ты чего ушла с того пляжа? Там, кажется, было весело.
– Не для меня… Может, прогуляемся? – «Наверное, он так на людях храбрится… надо отвести его подальше, чтобы перестал прятаться за маской радости и показал, как ему плохо».
– Отличная идея! – Дик согласился с неописуемым восторгом и чуть ли не вприпрыжку направился к тропе.
Он много говорил, интересовался Россией, Москвой, жизнью Саши и почти не оставил ей никакой возможности задать собственные вопросы и оказать ему моральную поддержку.
– А у тебя есть парень?
– Был… до того, как узнал, что я еду в Америку.
– Он решил, что ты будешь трахаться напропалую, и не хотел носить рога? – воодушевлённо предположил Вашингтон.
– Прости? – Саша не поверила своим ушам.
– Ну ладно, – Дик улыбался,