Орлан задал тот же вопрос на прищелкивающем, причмокивающем диалекте системы Альфераца. Пэдди ответил без запинки.
Бадау и лористанец спросили его о том же, и Пэдди ответил каждому.
На некоторое время наступило молчание. Пэдди посматривал по сторонам, надеясь схватить пистолет тюремщика и перестрелять всех вокруг. Но на Ахабаце надзиратели не носили оружия.
Шаул спросил: «Как тебе удалось овладеть столькими языками?»
Пэдди сказал: «У меня просто такая привычка, милорд. Я давно уже странствую в космосе и, как только слышу незнакомую речь, мне хочется знать, о чем говорят. А почему вы спрашиваете? Может быть, меня все-таки помилуют?»
«Ни в коем случае! – отрезал шаул. – Твое преступление непростительно, оно подрывает основы Союза. Суровое наказание необходимо для упреждения подобных попыток в будущем».
«Но послушайте, уважаемые лорды! – протестовал Пэдди. – Ведь это вы, властители Союза Лэнгтри, нарушаете правовые нормы! Если бы вы не запретили несчастным собратьям на Земле иметь больше десяти жалких двигателей, за одиннадцатый не предлагали бы миллион марок, и неимущие искатели приключений не подвергались бы искушению его похитить!»
«Я не определяю квоты, землянин. Этим занимаются Сыновья. Кроме того, нам постоянно приходится иметь дело с мошенниками, угоняющими звездолеты и перепродающими демонтированные двигатели», – шаул сосредоточил на арестанте многозначительный взгляд.
Советник-котон резко произнес: «Этот человек спятил!»
«Спятил? – шаул продолжал изучать стоящего перед ним Пэдди. – Не думаю. Перед нами многословный, непочтительный и безнравственный субъект. Но он прекрасно знает, чтó делает».
«Вряд ли! – котон взял серовато-белой рукой и протянул шаулу распечатанный график. – Вот его психограмма».
Шаул просмотрел документ; кожа его капюшона взволновалась медленной рябью: «В самом деле… беспрецедентно… даже учитывая замешательство, типичное для мышления землян…» Он поднял к арестанту светящиеся глаза: «Ты рехнулся?»
Пэдди пожал плечами: «Какая разница? Меня все равно повесят».
Шаул мрачно усмехнулся: «Он в своем уме». Взглянув направо и налево, он спросил у коллег: «Возражений больше нет?» Советники промолчали. Шаул повернулся к тюремщику: «Надень на него наручники и проверь их надежность. Завяжи ему глаза. Через двадцать минут выведи его на площадку».
«А где же священник? – возмутился Пэдди. – Я требую, чтобы ко мне привели батюшку из монастыря святого Альбана! Вы же не собираетесь меня вздернуть без причащения?»
Шаул махнул рукой: «Уведите его!»
На бормочущего бессвязные ругательства Пэдди надели наручники и закрывающую глаза повязку. Подхватив под локти, его заставили выйти под открытое небо – в лицо дунул холодный ночной ветер, пахнущий лишайниками, сухой смолистой травой, дымом. Его отвели вверх по наклонной рампе в какое-то