Так проходит и детство и жизнь
Обстоятельств и дел чередой.
Но не скажешь ты сыну: «Держись!»
И не скажешь ему: «Я с тобой».
Так проходит сегодняшний день.
Сигарета сгорит до конца.
И мужская рука, словно тень,
Жмет оградку, как руку отца.
«Я ни о чем не думаю в последнее время…»
Я ни о чем не думаю в последнее время.
Мне ничего не хочется. Мне не мечтается.
Я ощущаю боль утраты и это такое бремя,
Что сбросить с плеч его не получается.
Я не люблю трагизм, все это напускное.
И меланхолия мне вовсе не к лицу.
Но не придет никто. Никто не остановит
Неумолимо быстрое движение к концу.
Мне одиноко здесь. И там я всем чужая,
Но так устала бегать от себя к себе.
Вот я. Саму себя на поезд провожая,
Сама себе проиграна в борьбе.
То поезд времени. Как аэроэкспресс.
В нем полчаса приравнены к полжизни.
Все время жалуясь на город, снег и стресс,
Я у-то-паю в этой дешевизне.
«Ты думаешь тебе известен Страх?..»
Ты думаешь тебе известен Страх?
Нет, друг мой, он не монстр под кроватью.
Он неожиданный необратимый крах,
Что сжал меня в своих объятьях.
Рук не ослабил до тех пор,
Пока не хрустнули все кости.
Я сам впустил его в свой двор,
Он сам назвался моим гостем.
Но он не надоедлив был,
И вскоре молча удалился,
Но только разум мой остыл,
Ко мне еще один явился…
Его зовут в народе Гнев,
Он резок в жестах, зол во фразах.
Он словно разъяренный лев,
Не слушает людских приказов.
И рвет на части изнутри,
Мою измученную душу,
А после говорит: «Смотри,
Ты никому такой не нужен».
И оставляет одного…
Опомниться, одуматься, очнуться,
Трезветь, терзать раскаяньем нутро,
В дом обесточенный вернуться.
А в доме ждет меня уже,
Дочь Гнева – имя ей Ничтожность.
В моей искромсанной душе
Имеется неосторожность
Не опускать виновных глаз,
Не подавать руки болящим,
Она мне кажется сейчас,
Такой чужой, ненастоящей…
Но нет реальней ничего,
(Что хочется забыть, стереть),
Моих бесчисленных грехов.
Она оставит меня тлеть…
Я слышу, как крадется ночь…
За руку Одиночество держа,
Бежать бы без оглядки прочь,
К тебе бежать…
«Все, что ни день – то новый урок…»
Все, что ни день – то новый урок,
Расплата за каждый нелепый порок.
Всему свое место, и чувство, и срок…
И кто нас на это обрек?
Кому же