Я сам бы начертил маршрут великих путешествий,
и, открывая, словно Христофор Колумб,
Америку любви, остался бы кристально честен.
И коли нет цветов – для них не надо клумб!
Ругаются люди от бедности…
Ругаются люди от бедности.
Душа хоть и не кошелёк,
но если копились в ней ценности,
то в мире со всеми живёт.
И всё же мы чаще, как нищие,
готовы друг друга загрызть.
Колотим любовь кулачищами,
влезаем в соседскую жизнь…
А после строчим богу жалобы
доносами: тайно и зло.
Быть может, добрее и стали бы…
Да где взять не матерных слов?
Под пылью схоронены классики
до будущих лучших времён.
Пойти что ль и мне подубаситься
и голос повысить на тон?
Человек из насмешки
«День казался длинной басней…»
Юрий Ряшенцев.
Выступал корифей разговорного жанра,
нашу серую жизнь превращая в смешное,
и была его речь беспощадней пожара,
и глумилась она над моею душою.
Я стоял, поражённый стрелою цинизма,
человек из жестокой насмешки артиста,
и мечтал на дуэль скоморошество вызвать,
окропить чёрной кровью осенние листья.
Ну за что колошматят то жестом, то словом?
Наряжают силком – то в плевки, то в обноски?
Так лежачих пинают моралью свободы,
и щенков провинившихся тыкают носом.
Но мы все – персонажи пословиц и басен.
Даже тот, кто швырялся слюною со сцены.
Только мир, несмотря на уродов, прекрасен
и ему, как и мне, не нужны перемены!
Противодействие бессильно…
«Не воры ли приходили к тебе? Не ночные
ли грабители, что ты так разорён».
Ветхий Завет. Авдий. 1—5.
Противодействие бессильно.
Сквозь пальцы
просачивается достаток,
словно песок.
Складываю в носок.
Не воры ли проураганили,
как по побережью «Торнадо»?
Надо, надо, надо
ставить колючую проволоку.
Глаза велики у страха.
Никакие они не неандертальцы.
И вообще их не было.
Обволокло невезения облаком.
Дождь прощупывает на жадность,
в чёрное перекрашивает белое,
но сердце-то сжалось.
Неужели – ложь?
Неужели даже мечты врут?
Салют
неполноценному поколению!
Возможно, и похоронили
социализм к Ленину,
а где же обратная сторона медали?
На педалях
велосипеда нового тысячелетия?
Сорок лет вышвырнул на ветер я…
Я и в сорок плачу над стихами…
Я и в сорок плачу над стихами,
от людей жестоких хоронясь.
Нет,