Объявленное наказание никто не отбывал: хлебопекарня не могла лишиться сразу пятерых человек. Начальник пообещал гауптвахту, когда приедут курсанты, ведь хлебопекарня была учебной, одна на весь ленинградский военный округ. Но по весне приехало человек тридцать для прохождения курсов и практики, какая уж тут гауптвахта! Наказание осталось на бумаге в личных делах и в памяти.
Тем и закончилась неприятная новогодняя история.
Где-то через месяц приехал новый старшина, получивший среди солдат кличку «кубинец». Тогда в СССР стали возвращаться военные с Кубы после разрешения «кубинского кризиса». Старшина Боев, дядька суровый и строгий, стал в масштабе пекарни наводить «кубинский» порядок, днюя и ночуя в части и закручивая даже мелкие гайки. Так что либерального Краснопольского все вспоминали с сожалением.
Записки сивой кобылы
Полное осознание себя в пространстве пришло неожиданно и бесповоротно. Мишка покрутил головой по сторонам и обнаружил, что он лежит на койке у стены длинного коридора с множеством дверей по обеим стенам. По коридору разнонаправленно передвигались фигуры в больничных пижамах, чем-то необъяснимым странные, внушающие тихий ужас. Мишка насторожился и сосредоточился, лихорадочно пытаясь понять, где он? Страх невероятно возрос, когда он попытался сесть на казённой кровати и обнаружил, что его локти плотно примотаны широким бинтом к телу. Каким-то акробатическим усилием сев на койке, он заметил, что за ним пристально наблюдает парень одного с ним возраста, всем видом показывая намерение то ли общения, то ли чего и похуже. Уязвимость своего положения Мишка понял моментально. Изобразив по возможности наиболее суровый вид, Мишка небрежным тоном без налёта панибратства спросил:
– Ты чего?
– Ничего. Хотел спросить, что с тобой случилось?
– Тебе зачем? – резко перебил Мишка.
– Да так просто, – неуверенно, но миролюбиво пробормотал парень в пижаме.
– А ты кто? И где мы? – задал Мишка мучивший его вопрос. Ощущение беспокойства не проходило, но первый страх ушёл.
– Я солдат, Саней зовут. Я вены себе порезал в караулке, а это дурдом, психушка, – ответил парень буднично.
После этих слов к Михаилу внезапно вернулась память и осознание всего случившегося за последние дни, и особенно за вчерашний вечер, закончившийся белыми медицинскими халатами. Последним смутным воспоминанием был укол, после чего жизнь погасла и появилась только сейчас.
А случилось вот что.
Пару недель назад в части, где он служил последний год, ждали с инспекцией какое-то высокое начальство. Командир