Мистер Рок несколько мгновений смотрел на него, чуть покачиваясь, потом обессиленно кивнул.
– Я спать хочу, – сказал он.
– И правильно! – обрадовался Луисс. – Давно пора!
Он потащил шаркающего тапками гостя в тёмный коридор, потом по короткой скрипучей лестнице на второй этаж, где, видимо, находились комнаты. Там засыпающий на ходу мистер Рок вяло отметил про себя, что планировка помещения разительно отличается от той, что была внизу, но думать о причине этого сил уже не осталось.
Перед слипающимися глазами промелькнула Ленеоппа с постельным бельём на руках. Издалека долетел её голос: «… Постелила всё свежее, а это отнесу постирать…». Потом в золотистом свете предстала уютная комнатка с большим окном, за опущенными шторами которого уже вовсю разгоралось утро, и кровать с призывно откинутым уголком толстого одеяла… Потом была подушка, и всё…
2.
Утреннее раздумье кое-что утрамбовало.
Во-первых, мистер Рок понял, что спешить ему некуда и незачем. Во-вторых, что его положение совсем не так плохо, как казалось вначале, потому что он запросто мог очутиться в месте, куда менее гостеприимном. И, в-третьих, он внезапно подумал, что потерял память только в отношении собственной жизни, в отношении же жизни вообще помнилось куда больше. И это показалось забавным.
Он начал перебирать в уме самые обычные повседневные дела, поминутно опасаясь, что вот-вот споткнётся на каком-то действии, или понятии, где мозг его снова провалится в пустоту, как это случалось всякий раз, когда мистер Рок пытался вспомнить что-то из личной жизни, или вообразить себя доктором. Но оказалось, всё, что связано с хождением по улицам, с поездками в машине, с заходом в рестораны, в магазины, с покупками там, с надобностью в этих покупках.., короче, всё, что может потребоваться в обычный день обычному человеку, помнилось прекрасно!
Тогда он взялся за понятия, к примеру, такие, как отчаяние, благодарность, любовь, зависть, презрение, отвращение, ненависть, жалость, чувство сострадания…
Поразительно! Он мог бы назвать ещё целую кучу подобного, включая сюда даже религиозные переживания, и прекрасно понимая при этом и смысл, и суть! Но тут вдруг возникло другое, ужасно неприятное состояние. При всём понимании того, что представляет из себя, скажем,