– Алёша, я не могу, – тихо прошептала женщина, по её лицу ручьём текли слёзы, но в широко распахнутых глазах читался не столько страх, сколько желание и нетерпение.
Он поцеловал её ещё раз и начал гладить через ткань сорочки, начиная сверху и постепенно опускаясь, затем стал ласкать под сорочкой уже по голому телу снизу вверх, дошел до груди, и задержался минуты на три. Потом осторожно снял с неё сорочку.
Алексею доставляло огромное удовольствие наблюдать, как она борется сама с собою, как желание и страсть побеждает над разумом и порядочностью. Он стал её целовать: в губы, в шею, грудь. С каждым поцелуем он спускался все ниже и ниже. Надя, еле сдерживая дыхания и стоны, ждала, когда же он дойдет до самого её заветного места. Однако Алексей остановился на полпути, отстранил её от себя и стал любоваться её фигурой.
– Алёша, я больше не могу, пожалуйста, давай перейдем к главному, – голос у неё был жалобный и просящий.
– А как же муж? Или ты его уже не любишь? – в его голосе появилась жестокость.
– Не надо вспоминать про мужа, Алёша, что мне сделать, чтобы ты поторопился? – в голосе Нади появилась тревога.
– Сейчас ты меня разденешь, очень медленно и нежно. И догадайся, наконец, что тебе надо делать, чтобы я поторопился. Неужели ты не занималась любовью с мужем?
– Так – нет. У нас как-то всё буднично было, – Надя осторожно дотронулась до Алексея, потом погладила по плечам и стала его раздевать. Она сняла с него рубашку, расстегнула ремень, и стала снимать брюки. Алексей не делал ей замечаний, хотя брюки с него она снимала, как с ребенка мокрые штанишки. Наконец он остался в одних плавках. Надя посмотрела на Алексея. На его губах играла ироничная усмешка.
«Господи, –