– За Мартыновым бегает Нина Кастальская, – сказала она.
Нина была первой шалавой курса Акемгонима и Вали. Учась на факультете, она была любовницей какого-то папика средней руки. Впоследствии увлечение силиконом и раскованность помогли ей оказаться эскортницей действительно значимых людей.
Акемгоним попользовал Нину, когда ей было лет двадцать. Уже тогда он мог болтовней развести на секс хоть Джоконду. На фоне папиков Кастальской Акемгоним выглядел церковной мышью.
– Разве она не замужем?
– Второй муж выставил ее на мороз.
– И она хочет подзаработать на очередной размер сисек у Мартынова?
– Кстати! Вроде на следующей неделе Нина с друзьями устраивает вечеринку в «Очке Мефистофеля». Меня позвали, хочешь, возьму тебя с собой? Мартынов тоже должен быть, Нина наверняка попробует его притащить.
– Нет уж, спасибо. Конечно, парень self-mademan, и всё такое. Я это до некоторой степени уважаю. Но посещать шабаш в честь хозяина самого дорогого уличного туалета города это моветон.
– Мне кажется, ты ему немного завидуешь. Не как юристу, конечно, тут тебя трудно переплюнуть. Но он реализовался в других сферах, помимо профессии. Поэтому его не любят остальные юристы, пусть даже и успешные.
– Это яркая иллюстрация фразы Стивена Кинга о том, что жизнь может развернуться на пятачке.
– Акем, надо расширить список цитируемых авторов. Ты всех уже достал своими Набоковым и Кингом. Почитай еще кого-нибудь.
– Ты несправедлива, красавица. Весь прошлый год я сражал женщин Бродским. Правда, большинство респонденток не знали, кто это. Я выучил его стихотворение, такое огромное, что хватило надолго. На каждом свидании вкорячивал пару рифм оттуда. Почти как Достоевский совал Христа где уместно и не очень. Так писал о Достоевском Набоков. Да послужит мне извинением то, что в этом случае он лишь цитировал Бунина.
– Что за стихотворение?
– «Большая элегия Джону Донну». Здоровенное описание всех сущностей мира, что уснули, кроме продолживших бодрствовать.
– Спать пора, уснул бычок, лег в кроватку на бочок. Поехали к тебе, Акем, я тебя трахну.
– На таблетках?
– Да, но у меня были незащищенные акты в этом году, и я еще не проверялась.
– Грязная девчонка. Спонсором этой ночи будет Durex.
3 февраля
– Прекрасно выглядите, – сказал Горгоной.
Его кресло было у окна. По левую руку от него сидела голубоглазая длинноволосая крашеная блондинка. Ей было лет двадцать восемь. Серый брючный костюм облегал точеную фигуру женщины. Грудь номер два изнывала от пуш-апа. Неплохие физические данные перехеривало отсутствие макияжа.
Блондинка оглядела Горгоноя. Он был в старых протертых джинсах и заношенном кардигане. Пальто Hugo Boss и костюм Armani висели за его сиденьем. Rolex были скрыты рукавом кардигана, плеер выглядел невзрачно.
– Спасибо, – сказала женщина без тени улыбки.
Горгоной зыркнул на ее сиськи и раскрыл Playboy.
– Надолго едете? –