В дела мелюзги, да еще и девчонок, Никита не вмешивался, но до него доходили слухи, что пару раз рыжей Эльзе – это ж надо родиться с таким имечком! – ночами устраивали темную. Били не сильно, просто чтобы приучить, сломать и адаптировать. А она все никак не ломалась, синяки замазывала дешевым тональным кремом, не улыбалась никогда. Но самое главное, не жаловалась! Ни воспиталке, ни нянечке, ни директору. Жила себе в своей параллельной вселенной, и все.
Это сначала Никите казалось, что жила, уже потом, многим позже, он начал понимать, что не жила, а выживала. Как умела. А выживать-то она как раз и не умела.
День открытых дверей в их детдоме проводился не так чтобы очень часто, но достаточно, чтобы вызывать ненависть у тех, кому некого ждать. Никита был из таких. Когда тяжелые чугунные ворота детдома распахивались едва ли не настежь перед дорогими гостями и трехэтажный старинный особняк наполнялся бесцеремонными незнакомцами, Никита либо отсиживался на чердаке, либо уходил в самый дальний уголок старого детдомовского парка. Чтобы не видеть и не слышать. А вот в тот раз замешкался, оттого и стал свидетелем некрасивой сцены.
Тетка была дебелая, краснощекая, пышногрудая, с выбеленными кудрями, которые поправляла отвратительно кокетливым жестом. Тетка приехала к Эльзе. А вместе с теткой приехал плюгавый мужичок с незапоминающейся внешностью и толстый пацаненок, непрестанно жующий жвачку.
Родня! Что и требовалось доказать – у домашней девочки Эльзы имеется-таки родня. Странно только, что родственникам Эльза была явно не рада. Никите даже показалось, что она пыталась от них спрятаться. Почти так же, как и он сам пытался спрятаться от всей этой суеты. Но в отличие от Никиты, у рыжей Эльзы не было ни опыта, ни сноровки, да и территорию она не знала так хорошо, как он. Эльза попала. Сначала в неискренние объятья, а потом, когда последний представитель администрации скрылся из виду, в куда более крепкие тиски.
– Чего рожа кислая такая? – шипела пергидрольная тетка и тащила Эльзу в глубь парка, подальше от посторонних глаз. – А ну улыбайся! Улыбайся, я кому сказала!
Вот не собирался Никита подслушивать и подглядывать! Как-то само собой вышло, что он пошел следом. Да не просто пошел, а тихо и незаметно.
– И нечего тута из себя сиротку строить! – Оказавшись на заросшей подорожником тропинке, пергидрольная тетка совсем перестала сдерживаться и дернула Эльзу так, что та едва не упала. А пацаненок заржал таким мерзким смехом, что Никите захотелось ему врезать. – А по чьей вине ты сиротка?! Из-за кого папашку твоего непутевого пристрелили?!
– Пустите меня! – Эльза продолжала вырываться, и тогда тетка ее ударила. Ударила в живот, специально, чтобы не оставалось видимых следов.
Снова заржал малолетний дебил, мужичок смущенно отвернулся, Эльза сложилась пополам от боли, а