– На восток, – тут же ответила Грануаль. – Ётунхейм всегда на востоке.
– Правильно. На востоке Скандинавии. Колодец Мимира привязан к субарктическому озеру, расположенному неподалеку от маленького русского города Надым. Именно туда я и направлюсь.
– Я не слишком хорошо знаю маленькие русские города. Где именно находится Надым?
– В западной части Сибири.
– Ладно, ты отправишься к озеру, и что потом?
– Там будет древесный корень, который питается водой из озера. Это не корень ясеня, скорее – низкорослого вечнозеленого дерева, потому что там тундра. Как только я его найду и прикоснусь к нему, я свяжу себя с ним, подтяну свой центр вдоль этой связи, затем обниму корень Иггдрасиля в норвежской вселенной, и озеро будет Колодцем Мимира.
Глаза Грануаль засияли.
– Не могу дождаться момента, когда смогу это сделать. А оттуда ты заберешься наверх, верно? Потому что корень Мирового древа должен быть огромным.
– Да, таков план.
– И как далеко от Иггдрасиля до жилища Идунн?
Я пожал плечами.
– Никогда там раньше не бывал, поэтому сначала немного полетаю. Мне не доводилось видеть карт этого места; казалось бы, кто-то уже давно должен был их сделать, но не-е-е-ет.
Грануаль нахмурилась.
– А ты хотя бы знаешь, где обитает Идунн?
– Нет, – ответил я с грустной улыбкой.
– В таком случае, тебе будет трудно украсть яблоко для Лакши.
Да, мои перспективы внушали определенные опасения, но сделка есть сделка: я обещал украсть золотое яблоко из Асгарда в обмен на двенадцать мертвых вакханок в Скоттсдейле. Лакша Куласекаран, индийская ведьма, выполнила свою часть сделки, и теперь пришла моя очередь. Я надеялся, что сумею провернуть эту авантюру без тяжелых последствий для себя, поскольку отступиться от сделки с Лакшой не было никаких шансов.
– В любом случае, это будет настоящее приключение, – сказал я Грануаль.
Судя по всему, приключение, включающее общение с белками. Когда я посмотрел на реального Рататоска, на удивление точно соответствовавшего моим представлениям о нем, у меня слегка отвисла челюсть – размеры грызуна, сидевшего надо мной на Мировом древе, оказались колоссальными, и с моих губ невольно сорвались слова старой рекламы шоколадных батончиков:
«Иногда ты чувствуешь себя орехом, – проникновенно пел я, – иногда нет».
Я искренне рассчитывал, что Рататоск окажется на другом корне или просто будет находиться в зимней спячке. Было 25 ноября, день Благодарения в Америке, и Рататоск выглядел так, будто он съел всех индеек Род-Айленда и готов заснуть до самой весны. Но он меня увидел, и даже если он не захочет