Если учесть, что я в этот момент был оленем и сжимал губами яблоко, а потому вообще ничего не мог сказать вслух, я двинулся общепринятым маршрутом. Когда я увидел, кто за мной гонится, я мысленно вскричал «О, дерьмо!» и максимально увеличил искривление пространства, и будь проклят Скотти и его двигатели.
Рутинная параноидальная проверка окружающего мира позволила мне обнаружить двух во́ронов, которые меня преследовали и которых не было еще десять минут назад во время моей предыдущей рутинной параноидальной проверки. Из чего следовало, что Один знал, куда я направлялся, и, весьма возможно, приготовился меня перехватить. Я не был уверен, насколько хорошо вóроны меня видели, когда я бежал в темноте под заклинанием невидимости, но, судя по всему, могли определить, где я в данный момент находился. В любом случае, они наверняка ориентировались на стук моих копыт.
Час назад я видел золотой след Гуллинбурсти и темные тучи Тора, возвращавшегося в жилище Фрейра. Они появились в северной части неба, и я сместился на несколько миль к югу, чтобы избежать встречи с ними. Они знали, что норны исчезли и, возможно, что пропал Рататоск; сейчас они двигались по следам, которые я для них оставил, и я точно знал, что они не поджидают меня возле Иггдрасиля.
Однако далекий шепот грома заставил меня рискнуть и оглянуться. Звук наводил на мысль о кавалерии, но на горизонте появилась всего одна лошадь, массивная, высотой с верблюда, не какой-нибудь чистокровной породы, и у нее было восемь ног против привычных нам четырех. Я узнал Слейпнира, скакуна Одина, на спине которого восседал одноглазый бог с копьем в руке. Над горизонтом по воздуху мчались галопом двенадцать крылатых лошадей, и на каждой сидела всадница в доспехах, со щитом и мечом в руках. Это были валькирии, из чего следовало, что я вляпался в дерьмо глубже, чем Марианская впадина. Выбирающие убитых – древнескандинавский аналог Морриган, только в смешных крылатых шлемах, к тому же я не рассчитывал, что они выберут в качестве жертвы Одина.
Я поджал хвост и побежал что есть силы. «Крутая получилась сцена преследования», – возникла у меня маниакальная мысль, пока я, задыхаясь, мчался вперед с яблоком, зажатым в губах. Если бы я захватил айпод, то мог бы загрузить «Полет валькирий» Вагнера в качестве звуковой дорожки. Впрочем, если подумать, унылая музыка вряд ли помогла бы мне прибавить скорости. Возможно, веселее и гораздо более вдохновляющим на подвиги стало бы что-нибудь резкое и совершенно абсурдное, вроде гимна банджо, написанного Джерри Ридом[6] для бутлегерских фильмов семидесятых, вроде «Смоки и бандит»; Óдин и валькирии сыграли бы Смоки, а я легендарного Бандита