– Шеф просил передать вам зарплату. За вычетом разбитой тары. Распишитесь.
Недовольно ворча, женщины расписываются в ведомости, и только потом пересчитывают деньги.
– Да здесь и половины обещанных не хватает! – возмущается одна из девушек.
– Где наши паспорта? – спрашивает другая.
– Без понятия. Все вопросы к шефу. Я кто? Я делаю, чего приказано. Всё. Буду завтра.
– Скажи шефу, работать не будем, если не вернёт паспорта.
– Сами говорите. Мне до лампочки, не мои проблемы.
Шофёр забирается в кабину и «даёт» по газам. Женщины о чём-то очень громко спорят, но понять их нельзя, так как говорят они по-молдавски.
Звягинцевы едут в своей машине – серебристом «Ауди», за рулём Любаша. Сумерки. Автомобильная пробка, продвигаются Звягинцевы еле-еле, рывками.
– Зря мы без охраны, страшно, – раздражённо бросает Любаша.
– Захотят ограбить – и никакая охрана не поможет. А так – свидетелей меньше. Перестань нервничать.
– Ненавижу пробки.
– Кто ж их любит?! Давай в левый ряд, уже подъезжаем.
Любаша с трудом перестраивается, останавливается у кромки тротуара.
– Жди. Двери запри. Меня не будет не менее сорока минут.
– Ладно, ладно. Я пока посмотрю новости. – Любаша включает телевизор, вмонтированный в панель.
Сергей входит в помещение банка. Затёртый ковёр, пара кожаных кресел. У стойки, где сидит охранник, Сергея ждёт неприметный мужчина в чёрном костюме.
– Я жду вас уже полчаса, – ворчит мужчина.
– Пробки, да ещё гололёд. Насилу доехали.
– Пошли.
Они проходят по коридору, спускаются по боковой лестнице вниз. Операционный зал.
Любаша в машине смотрит телевизор. На экране – Израиль, последствия террористического акта: несколько машин скорой помощи, носилки с ранеными, плачущие люди, полицейские и врачи помогают раненым…
Квартира Ксюши и Рахили. Работает телевизор. На экране Израиль, последствия террористического акта. Закадровый комментарий журналиста: «Взрыв произошёл на автобусной станции. Несколько десятков человек ранено, шестеро убито…»
На носилках маленький мальчик. Крупно его лицо.
– Выключи, выключи, я не могу больше! – Ксения встаёт с кресла, делает шаг к столу, на котором лежит пульт. Рахиль прикрывает его рукой.
– Ах, видеть не можешь?! А мы вот так живём! Каждый день, каждую минуту! Не война, а планомерное уничтожение всего и вся. Сотни искалеченных и убитых. Эти бляди уверены, что люди заболеют саркомой души – боязнь лечь спать в своём доме, выйти на улицу, сесть в автобус, страх жизни. И неважно, где это происходит – в Иерусалиме, Каспийске, Москве или в Америке.
– Угомонись.