Сами окна, как и двери, времени не наблюдали. Краска коричневого поносного цвета от долгого старения облупилась по всей поверхности окна. Стекла от того, что вымыть их невозможно (внутренняя решетка, о которой я только что говорил, открывается, когда уж совсем ничего не видно,– зачем лишний раз мучиться) покрыты слоем пыли, от времени спрессовавшейся в плотную грязь неопределенного цвета.
Кровати расположены в три яруса. Четыре ряда, по два с каждой стороны стола. Проход между рядами практически отсутствует, с трудом может протиснуться один человек. Со стороны, противоположной параше, отсутствующее место также заполнено кроватями (ну вы понимаете, что я подразумеваю под кроватями).
Кровати застланы матрасами разного размера и вида. В основном это серо-грязные мешки, набитые то ли ватой, то ли тряпками – не суть важно,– украсить их все равно нечем. Постельное белье,– у кого есть, тоже бельем не назовешь, впрочем, как и эту гостиницу гостиницей. Все по-спартански.
На кроватях, спинках, импровизированных вешалках, постоянно откуда-то берущихся шнурков и веревок, вдоль всех коек через всю камеру сушатся пропотевшие майки, трусы, носки и прочие личные прелести, непосредственно гармонирующие с постельным бельем и матрасами.
Кровати (нары, шконки), конечно, кроватями назвать нельзя, впрочем как и это помещение комнатой. Неоднократно замученные старого образца солдатские кровати (все из уголка, а не из труб, то есть повышенной травмоопасности), вместо сеток сваренные между собой в крупную клетку металлические полосы. Установленные в три яруса эти сооружения чувствуют себя довольно неустойчиво и потому по верху дополнительно приварены между собой. Покрашены тем же способом в тот же средний цвет. В дневное время режимом лежать на кроватях запрещено, поэтому сидельцы толпятся мелкой кучей на нижнем ярусе в положении сидя (может их поэтому так и называют).
***
«Встать. Руки. Выходи в коридор. Лицом к стене. Тихо. Повернуться. Присели. Встать. Повернулись. Пошли. Бошки опустили».
Ничего страшного в камерах не происходит, особенно тех страстей, которые зачастую показывают в кино. В общем, все как у людей, соответственно в изолированном мужском или женском коллективе. Всё-таки изоляция, да еще и под наблюдением добавляет некоторой специфики во взаимоотношениях, но ничего неприемлемого. Действительно страшные вещи происходят, как бы ни странно это звучало, на «малолетке» – но об этом потом.
Полы камеры бетонные, потому те, кто остался без удобств в виде шконки, зачастую болеют, бывает, что и серьезно. Несколько тумбочек