– А вон слон, смотри, как настоящий, – весело закричал человек в шляпе.
– А там кенгуру.
– А вон обезьяна, правда, без хвоста.
– Пусть это будет бесхвостая обезьяна.
– Пусть, а вон акула на двух ногах.
– А за ней бегемот с лосиными рогами.
Над полянкой поднялся смех, казалось, веселилось всё: мелодично порхали бабочки, в такт им заливались кузнечики, аккомпанируя, шумел травою ветер. … Пролетело время, и солнышко уже клонилось к горизонту.
– Ладно, мне пора, – всё ещё улыбаясь, с грустинкой сказал человек в шляпе, – может, ещё увидимся.
– Обязательно увидимся.
Человек в шляпе взял в руки портфель, закинул на плечо пиджак, скомкал и сунул в портфель галстук, подмигнул и пошёл в сторону камней.
– Ты шляпу забыл? – догнал его человек в шортах и протянул её.
– Спасибо.
– Ты куда, на восток или на запад?
– Не знаю, – улыбнулся он и пошёл дальше, по дороге достал из портфеля подаренные цветы, расправил их, оторвал обломившийся листочек, понюхал, шумно вдохнув воздух.
– Стой, – услышал человек в шортах и обернулся, его догонял человек в шляпе, – А хочешь, я тебе часы подарю? – сказал он подбежав.
– Нет, зачем они мне. Тебе нужней.
– Бери, они золотые!
– Ты хочешь, чтобы я смотрел на них, – показав взглядом на часы, сказал человек в шортах, – но тогда я перестану смотреть на небо.
– Я хочу тебе что-нибудь подарить, – почти шёпотом сказал человек в шляпе, наклонившись и посмотрев в глаза.
– Отдай мне свою шляпу и возьми это, – сказал человек в шортах и протянул ему свою панамку. Они разошлись. Человек в шляпе натянул до самых ушей панамку и радостный, нюхая цветы и покачивая портфелем, пошёл на юг. А человек в шортах пошёл по своим делам, которых у него не было. По дороге он зашёл в лес и надел шляпу на очередной пенёк.
Крокодил
Было душно, под высокими потолками надрывно жужжали мухи, увлечённые своими делами, тяжёлые портьеры хранили мрачный покой, где-то под полом таинственно что-то шуршало, по-хозяйски громко тикали часы. Вдруг эту размеренную устоявшуюся тишину нарушил стук в дверь, не то чтобы нахальный или требовательный, а полный отчаяния и надежды, но высокая увесистая дверь трансформировала эти отчаяние и надежду в робость и нерешительность. Со стороны коридора на двери висела большая табличка красного цвета, на которой золотыми буквами старорусским шрифтом было написано: «ДОКТОР ВСЕЯ РУСИ». Дверь приоткрылась и в образовавшийся проём просунулась взъерошенная голова, на лбу которой красовался крест-накрест наклеенный лейкопластырь.
Сидящий за столом человек с большим лицом в окладистой бороде, не отрываясь от письма в тетради под светом настольной лампы, нараспев по слогам