Корабль следовал правильному курсу, о чем свидетельствовала реликвия. Наследие Первородных чуть вибрировало в кармане плаща. Оно будто предвкушало предстоящее рандеву. Трепетал и я.
По мере продвижения к конечной точке маршрута чёрный алмаз начал сиять. На поверхности инопланетного минерала появились золотые витки.
Квартирмейстер и капрал, помогавшие мне одеться в скафандр Раа́бе, отпрянули, заметив неестественное свечение.
Я лишь заключил:
– Мы на месте.
Артефакт надлежало иметь при себе. Было бы неловко, если там, на дне, меня без него б не признали. Гофман и Уик водрузили на голову шлем, значительно ограничив поле видимости, и закрепили на нём шланг для подачи воздуха.
Тем временем матросы сбросили лот в воду и замерили глубину:
– Примерно шестьдесят шесть с половиной метров, капитан!
– Не слишком ли? – прошептал десантник, будучи неспособным вообразить себе названное число.
– Якорь и трубка рассчитаны и на бо́льшие расстояния! – горделиво пояснил Уик.
Его заверение не произвело на капрала достаточный эффект. Он спросил:
– Вот-вот сядет солнце. Что Вы собираетесь искать в кромешной темноте?
– Кто сказал, что там не будет светло? – Приглушённый металлом смех показался Гофману неуместным и жутким. – В любом случае, Вы сами всё увидите. Обязательно следите за шлангом. Я дам знак. Когда трубка начнёт часто трястись у цепи, поднимайте якорь обратно.
– Так точно, босс, – ответил Уик за себя и капрала.
Он проводил меня вниз, к столпившимся на палубе морякам. Десантник остался на капитанском мостике, неприкаянно блуждая туда-сюда и гадая на кофейной гуще.
Команда лишних вопросов не задавала и просто наблюдала за тем, как я тяжёлым шагом влезаю в шлюпку, а с неё – на подвешенный якорь.
Проворачивать подобные трюки, будучи закованным в нормобарическую броню, оказалось в разы труднее, чем я думал. Каждое движение требовало немалых усилий. Но чего ни сделаешь ради исторической справедливости в перспективе.
Взобравшись на якорь, слабо покачивавшийся из стороны в сторону при лёгком дрейфе «Бусаноо», я вцепился руками в веретено, а ногами встал на один из его рогов. Квартирмейстеру был отдан приказ:
– Опускай!
С десяток секунд – и цепь, сползая с блока, медленно потянула меня вниз, во тьму океанских вод. Тренд с плеском пробил синюю гладь Селиндора, уволакивая вслед за якорем на самое дно. Скорость перемещения была минимальна, хотя я всё равно чуть не свалился и не сорвал шланг с фиксаторов.
Жара в скафандре пошла на спад. Перед иллюминатором проносились студенистые пузыри выдыхаемого воздуха, плывущие вверх, к лучам заката. Тёплый свет далёкой звезды истончался. Мгновения же – наоборот, утолщались. Две минуты погружения,