– Дрянь! Ленивая дрянь! Дрянь! Дрянь! Дрянь!
Урка была вне себя от ярости. Кряхтя, она поднялась на ноги и несколько раз с силой пнула девочку ногой.
«Хватит! Хватит! Только не хлыст!» – молился про себя Темен всем богам, о которых слышал и помнил за свои двенадцать лет. Он закрыл глаза. «Что тебе до неё! Сейчас поклоны и, если повезет и её не забьют насмерть за отказ молиться, помрёт к утру. Береги свою шкуру. Береги…» А для чего беречь-то? Для того, чтоб ещё несколько лет радоваться такой жизни? Жрать земляных червей и лупать скалы? Темен изо всех сил старался успокоиться.
Меж тем Урка прошлась по всем мешкам детей, попутно раздавая оплеухи. В таком дурном настроении нечего было и надеяться на ужин. Откланявшись шестьдесят раз, расползлись по соломенным спальникам. Девочка, казалось, опять была без сознания. «До утра не доживет, – вновь подумал Темен, – Не встанет уж точно». Заснули все быстро, видать, ребята хорошо молотками сегодня помахали. К нему же сон не шёл. «Сдалась тебе девчонка! Из-за неё и сам можешь нарваться». Он крутился на своём лежаке, пока не услышал из угла, в котором спала Урка, громкий храп. Тогда Тем пополз к девочке, прижимаясь к земле.
– Эй.
Она не шелохнулась.
– Ты слышишь?
Тишина.
Он приложился ухом к её груди. Сердце билось, от тела шёл жар. Подцепил её за подмышки и потянул к себе на лежак.
«Всё равно умрет ведь, какая разница где?».
Уложил рядом, шкурой накрывать не стал, от такой лихорадки ему и самому рядом с ней стало жарко. И провалился в сон.
Ему снилась женщина. Теплота и лесной запах ее скользили по щекам мальчика, дыхание окутывало свежестью весеннего ливня.
«Ты сильный».
В глазах цвела сирень.
«Ощути свою силу, освободи себя».
Она ласково взъерошила его волосы, притянула к себе, и он упал в мягкое поле луговых цветов, ромашки и незабудки тянулось к его рукам и ногам, дышали на него, вливали свой сок в его кровь, щедро делились радостью, силой.
«Помоги ей».
От захлестнувшего счастья Тем засмеялся, звонко, во весь голос, захохотал так, как никогда, никогда и нигде…
«Сдвинь камень».
Он проснулся весь мокрый от пота, удивленно осмотрел темную, затхлую пещеру, грязных мальчишек, свернувшихся на гнилой соломе – словно впервые увидел. Чувство силы и радости, веры, желания двигаться, бежать к тому неведомому, прекрасному, цветущему, распирало его изнутри. Быстрее! Навстречу самой жизни! Он не мог и не хотел избавляться от собственной, неизвестно откуда взявшейся, исполинской веры в себя. Мелькнула писклявая трусливая мысль и Тем отмахнулся, будто от комара – если даже и умереть, пусть сразу, сейчас, лишь бы больше не жить так, не существовать в этом месте, как скот, не быть рабом!
Он вдруг спохватился. Девочка! Взволнованно ощупал ее – дышит, горячая.