Это и был лагерь. Это и был последний оплот человечества, сосредоточенный в заброшенном еще задолго до Сна сельском парке аттракционов…
– Добро пожаловать в МЗВ, – улыбнулась очаровательная, почти полностью поседевшая женщина, стоило мне только пересечь порог «медицинской лачуги». Я вздрогнула с непривычки, еще не до конца переварив мысль, что мне больше не нужно записывать свой голос на диктофон, чтобы хоть с кем-нибудь вести худо-бедную дискуссию.
– МЗВ? – чисто из вежливости переспросила я, пока женщина что-то записывала в блокноте с обложкой из красного бархата, рукой указав мне присесть на разложенную в углу кушетку.
– Мы Здесь Выживем, – произнесла доктор, и я не сразу поняла, что это и есть расшифровка непонятного «МЗВ». – Так мы назвали лагерь после того, как Крис собрал первую группу. Это же он привел тебя сюда, да?
В глазах женщины читалась такая уверенность, что мне даже не потребовалось отвечать. Продолжая делать пометки, она заговорила снова:
– Крис давно никого не находил… Ты первая за последние десять дней, – женщина обернулась и, шагнув в мою сторону, когда я заняла свое место на кушетке, вдруг протянула мне руку для рукопожатия. От неожиданности я дернулась. – Но тебе здесь понравится. Меня, кстати, зовут доктор Миловски, но ты можешь звать меня Мэллори или Мэл.
Я подозрительно сощурилась, но, кивнув, вежливо приняла предложенную ладонь. Хватка у Мэл была слабой, пальцы тонкими, а кожа по-старчески сухой и дряблой.
– Мэллори Миловски? – насмешливо переспросила я. – Прямо какой-то писательский псевдоним! Подождите… А разве тот парень по имени Грейс не раздавал всем вам позывные или что-то вроде того?
– Ах, да, – Мэл кивнула и отпустила мою руку. – Меня он сначала прозвал Ватой, но, так как я единственная, у кого есть антигистаминные препараты от его аллергии на пыль, которая здесь повсюду, ему пришлось уступить мне и согласиться звать меня просто Мэл, – пожала плечами она, и на бледном лице возникла широкая, почти горделивая улыбка. – Раньше я была ветеринаром, а теперь в моих силах приструнить самого несносного мальчишку лагеря, припугнув его тем, что без меня он захлебнется в собственных соплях или случайно вычихнет легкие. Иметь социальные рычаги давления так… приятно! Никак не могу привыкнуть.
Все, что показалось мне значимым из этого информационного потока – это слово «ветеринар». И от того, что бывший ветеринар сейчас в медицинском халате и с бланками принялся внимательно осматривать меня, а затем, натянув латексные перчатки, взялся