15 сентября
У нее странное имя – Бригитта.
Оно пахнет снегом.
Когда его произносишь, кажется, что преодолеваешь Эверест и попадаешь в заснеженную страну небожителей.
И сам становишься небожителем…
16 сентября
Василий сказал, что в связи с недавними громкими терактами и нахлынувшим потоком эмигрантов, в Европе и Америке вот-вот разразится экономический кризис.
Миллионеры над акциями трясутся, политики валидол глотают.
Николенька на это дал свой философский комментарий:
– Те, кто живут по-евангельски, как птицы небесные, не заботясь, что есть и что пить, те никогда паниковать не будут, ибо знают, что на все воля Божия.
– Правильно, – поддержал я Николеньку. – Есть солнышко, есть травка, есть бражка в стакане – все остальное от лукавого.
17 сентября
Казалось бы, вот оно укромное лежбище под кустами, вплотную к забору, – хоть сиди, хоть лежи, пряча в рукав бушлата огонек сигареты и ожидая появления в окне спальни ее силуэта…
Но этот злобный кавказец всю конспирацию портит!
Травануть что ли его чем-нибудь?
18 сентября
Утром мы с Василием, как люди, хотели с магазина начать. Благо дело, от Николенькиной получки двести рублей оставалось.
Но у Николеньки что-то в голове перевернулось. Виноваты, говорит, мы перед Богом и за деда, и за Антса, и сами по себе. В церковь надо идти.
Зашли.
Николенька свечки купил, в медный ящик на колонне бумажки пихнул. Около иконы Богоматери червонец оставил.
Помолились вместе, вышли.
Мы с Василием к магазину потянулись.
А Николенька виновато так в сторону норовит ускользнуть.
Василий ему:
– Ты че?
А он:
– У вас есть деньги?
Василий удивился:
– Откуда? Мы ж безработные.
– А я, – говорит Николенька, – всю наличность Богу пожертвовал.
– А на пиво? – поинтересовался я, еще лелея надежду.
– Нет, – отвечает. – Пусто.
И поясняет, этак голову потупив:
– Многогрешен я и потому, как евангельская вдова1, больше всех решил положить на Божьи нужды.
Василий:
– Во, как ему попы голову запудрили! До аванса у него больше недели, а он – все Богу!
Я, было, тоже хотел соответствующие моменту слова вставить, но вижу – лицо у Николеньки благостное-преблагостное.
– Ну, – говорю, – коль больше всех положил, то поставят тебе в церкви памятную доску и до скончания веков поминать будут.
19 сентября
У Василия свое, пролетарское, понимание жизни. Что бы с ним не произошло, обязательно найдет виновных.
Вчера за бражкой просвещал нас, кто виноват во всех его злоключениях:
– Знаете, почему жизнь у меня такая хреновая, почему алкоголиком стал?
– Говори, – дал ему добро Николенька.
– Людское