Сорок сороков, иль тьма!
Мгновенья счастья, бусинки ночей
Мгновенья счастья, бусинки ночей
На жизни ниточке такой недлинной…
Мы в водопадах солнечных лучей,
Мы – вечности две, ставшие единым.
Осколком надежды
По сердцу стихами – как танком…
Как Т-90,
Полсотнею тонн давишь, траком —
Так просто.
Молчишь, от обиды чернея
И плавясь.
Молчишь, мне сказать не умея,
Что нравлюсь.
Целую тебя, невозможный и нежный.
Наверно,
Не будет больнее – осколком надежды
По вене…
Вонзая слова, точно иглы
Вонзая слова, точно иглы,
– Целитель? —
Вонзаешь их в нервы.
Играешь в жестокие игры,
– Хранитель? —
Согласно теории Берна.
Ломая, подобно ребёнку,
– Игрушку? —
Стремишься к познанью.
Ненужную бросишь в сторонку,
– Наружу? —
За грань мирозданья.
Хожу за тобой по следам,
– Очень близко? —
Пустой оболочкой от прежней.
Мы оба не верим словам —
Это блики
Костров, где сгорают надежды.
Иду по острой кромке бытия
Иду по острой кромке бытия —
Полшага до любви и до тебя.
Секунда эта вечности равна —
Последняя, когда иду одна.
А между нами города и дни,
Аэропортов тёплые огни,
И странные январские дожди,
И слово восхитительное: жди!
Скажи его, пожалуйста, скажи,
Одну судьбу из наших двух сложи!
Солнце над Питером
Солнце над Питером
ясное, красное, катится
поездом литерным.
Плавится яростью:
кланяться никому не обучено —
до чего вольное.
Сердцем-линзою ловлю лучик.
…Будет больно,
но – скерцо.
Застывшие в инее клёны и вязы
Застывшие в инее клёны и вязы,
По синему бархату – тонкою вязью.
Замёрзшие ветки так хрупки и ломки.
По небу гуляя, мурлычет негромко
Луна, ослепительно-белая кошка.
Ромашка лежит у меня на ладошке.
Конечно, описка, конечно, промашка,
Снежинка лежит, а, отнюдь, не ромашка,
На тёплой ладошке и тает, бедняжка.
…А любит, не любит – пусть время покажет!
Солнце красное упало
Солнце красное упало
И разбилось на куски.
Полной мерою досталось
Мне печали и тоски.
На опушках тёрн колючий,
По полянам – трын-трава.
Кто же ты, скажи, попутчик?
Вьётся змейкою тропа…
Мондо (Тёкуси дзинсин)
– Тепло. Ветер с
Гор