Мы с Клодией не большие фанаты футбола, но ходим на все игры, даже те, которые проходят в других городах. Например, сегодня матч будет в Рефуджио. В общем-то, это все, чем можно заняться в Ист Рокпорте. Ходить на игры. Даже бабушка с дедушкой не пропускают ни одной. Дедушке нравится писать белым кремом для обуви на заднем стекле машины «Вперед, "Пираты"!», хотя бабуля все время волнуется, что это помешает ему нормально вести машину.
Мы с Клодией во время игр всегда сидим на местах для учеников, но обычно с самого края, как и на собраниях болельщиков. Едим суперсоленый попкорн из «Бустер Бут» и вяло хлопаем жирными руками, пока Эмма Джонсон и другие чирлидеры задают ритм болельщикам, а их голоса взлетают и опускаются, как детские качели. «ВПЕ-ред ПИ-ра-ты» – хлоп, хлоп, хлопхлопхлоп – «ВПЕ-ред ПИ-ра-ты» – хлоп, хлоп, хлопхлопхлоп.
– Давайте уже начнем, – бормочет Клодия. Она оглядывает зал, чтобы убедиться, что никто из учителей, патрулирующих периметр спортивного зала, не смотрит на нас, а потом достает телефон.
Тогда-то я и бросаю взгляд через плечо и вижу его. На два ряда позади нас.
Новый мальчик.
По моему опыту, это всегда чей-нибудь двоюродный брат, который только что переехал из какого-нибудь Порт Аранзаса, полный деревенщина с невероятным талантом ковыряться в носу на занятии, когда он думает, что никто не смотрит.
Но не в этот раз. Потому что в новом мальчике нет ничего, что напоминало бы Ист Рокпорт. Во-первых, на нем обтягивающие черные джинсы и серая футболка, а его длинные черные волосы падают на глаза. Он немного поворачивает голову, и я вижу, что сзади его волосы коротко подстрижены, почти выбриты. Мальчики в Ист Рокпорт не носят такие прически. Мальчикам в Ист Рокпорте мамы и подружки подстригают волосы, пока они сидят на стульях посреди кухни. Мальчики Ист Рокпорта ходят в парикмахерскую Рэнди на главной улице и листают Playboy 2002 года, ожидая, когда Рэнди выставит им счет в 15 долларов за ту же ужасную прическу, которая у них была еще до школы. После которой у них уши торчат в стороны еще пару недель.
Новенькому нельзя ходить к Рэнди. Вообще нельзя.
У него оливковая кожа, полные губы и темные глаза. В его взгляде читается интерес и замешательство, словно собрание болельщиков – часть какого-то документального фильма о странных племенах Амазонки, у которых никогда не было связи с современной цивилизацией.
Я толкаю Клодию.
– Осторожно глянь назад. Кто тот парень? Он новенький?
Клодия оборачивается и смотрит, а потом с отвращением выдыхает, словно новый мальчик – пятно на любимой кофте. Несправедливо, учитывая, насколько новенький не похож на пятно.
– Этот? Да, я знаю, кто он.
У меня отвисает челюсть, а Клодия ухмыляется, наслаждаясь моментом.
– О, да ладно, не томи, – говорю я. Конечно