– Не пойду! – вдруг уперся Ренат. – Воробушек там остался.
А ведь верно, про воробышка-то я и забыл. Он молча сидел в битумной западне, причем уже как-то боком, с полузакрытыми глазками и широко распахнутым клювом. Оказывается, бедолажка прилип к битуму уже и концом одного из крылышек.
– Идите, идите отсюда, он уже не жилец! – прикрикнула на нас тётя Поля. Лучше бы она этого не говорила. Ренат заголосил так, что тётя Поля уронила лопату, а мне заложило уши.
– Спасите воробушка! – в истерике кричал братишка, а из глаз его ручьем текли слёзы. – Вытащите его, а то я снова туда лягу!
– Ты посмотри на этого жалельщика! – всплеснула руками тетя Поля. – Сам чуть живой остался, а за пичужку переживает! Ну ладно, попробую.
Так как битумная лужа уже была скатана с одного конца, до птахи уже можно было дотянуться. Тётя Поля наклонилась над встрепенувшимся и слабо защебетавшим воробышком, осторожно выковыряла его из битума при помощи щепки и протянула его мне:
– Нате вам вашу птицу!
Я завернул обессиленного и перепачканного воробышка в сорванный под забором лист лопуха, и мы пошли домой. Не буду рассказывать, как нас встретила мама. А впрочем, почему бы и не рассказать? Она нас встретила, как и полагается в таких случаях: и плакала, и смеялась, и шлёпала нас (чаще, конечно меня), и целовала (а это уже чаще Рената). Потом она поставила братишку в цинковое корыто и стала оттирать его, хныкающего, жёсткой мочалкой, смоченной в солярке. И солярка стекала по нему на дно корыта уже тёмная от растворенного битума, Ренат же с каждой минутой становился всё чище и чище. А на подоконнике, в картонной коробочке с покрошенным хлебом и блюдцем с водой, дремал чисто отмытый сначала в керосине (для него всё же нашли чуть-чуть), потом в тёплой воде воробышек. Ренат не соглашался на солярочную процедуру до тех пор, пока мама первым не привела в порядок спасённого воробья.
Срочно вызванный с работы папа растапливал баньку. Он носил туда вёдрами воду, подносил из поленницы дрова, при этом что-то бормоча себе под нос и удивлённо покачивая головой – мама ему всё рассказала.
А дальше было вот что. Уже на следующий день по распоряжению перепуганного управляющего отделением битумную лужу срочно убрали. Ещё через пару дней наш воробышек совсем ожил и был выпущен на волю. Во двор его вынес, осторожно держа в горсти, сам Ренат. Он поцеловал птичку в светло-коричневую головку и разжал пальцы. Воробышек взмахнул крылышками, взлетел на верхушку клёна в палисаднике и громко зачирикал оттуда. Может быть, он благодарил нас на своем воробьином языке за его спасение? Довольные, мы побежали с братом купаться на любимое озеро. Там уже с утра самозабвенно плескались в тёплой, парной воде наши друзья, и их счастливые визг, крики и смех разносились очень далеко окрест. А впереди у нас было ещё много таких безмятежных дней и всевозможных приключений…
Кино,