Паутинка Времени
Вцепившись в паутинку Времени,
лечу.
Потерей птичьей, – голосом
кричу, кричу!
И по колено
в прошлом дне увязнув,
не вытащив ноги,
не вырвав из груди
весь спёртый запах
утвержденья бытия,
полёта лёгкость обретя,
несу земную тягость
в стеклопрозрачные дворцы.
В огонь зарницы
летят за мною птицы.
Веслом в бездушии
гребут напрасно крылья.
Комком безжизненным
встречаются с землёй,
с мишенью,
выбранной стезёй.
Картинкой вырвана
безумная идиллия.
Я пролетаю
над истлевшими мирами,
над жидким воском крыл, —
Икаровой мечтой.
Мертвец из Прошлого кричит:
Постой… Постой…,
простись
с бездушными
холодными
телами.
Чуть выше сердца
Когда в чуть выше сердца
тревожное
приходит Что-то,
я обращаюсь в боль бескрайнего стиха.
Понятен он лишь мне
и больше никому.
В плену
вчерашнего греха
на свежем, влажном пне
мне рубит голову невидимый палач
обычным, острым топором.
Горит костром
чуть выше сердца.
А в сердце —
клоун и трубач
распиливают жизненную сцену.
Хотят иметь по собственной арене
для сольных личных представлений.
Визжит пила. Кричит полено.
«Не плачь, безмозглая,
не плачь,
возьми с меня пример,
и наберись терпенья».
Полено замолчало,
увидев говорящую
отрубленную голову мою.
А я стою без головы
среди звенящей темноты…
Когда в чуть выше сердца боль уходит,
Очнувшись, с грустью удивляюсь,
что я не человеком, а тополем
на Белый Свет Являюсь.
Отставший
Я так спешил на поезд свой,
но к отправленью не успел.
Сорви стоп кран, товарищ мой,
ведь я уехать так хотел.
Сорви стоп кран, —
мне не догнать
летящий вдаль стальной экспресс.
Но подожди ж,
ядрёна мать!
Ты кто,
товарищ или бес?!
Я всё отдам, —
сорви стоп кран!
Бежать за счастьем – нету сил!
Сорви, дружок, —
с меня сто грамм,
я свой билет за жизнь купил.
Бежал я, падал и вставал,
гудела рельсовая сталь.
А друг в купе лежал, зевал.
Но может он не друг, а шваль?
Сорви стоп кран, глухой баран!
От крика —
глотка на куски!
И сердце бьёт, как барабан:
Сорви