вот, – продолжала она нервно мять мой рукав. – Проснулась я от оглушительного крика. Он метался по комнате и орал как резаный… во сне… Представляете? Сам спит, глаза закрыты, а орет так, будто его ножом режут! Бегает по комнате, о стены со всей дури бьется! Голову рассек об угол шкафа, полки повалил, компьютер разбил… Я трясу его, мол, очнись, сынок, это сон! Он как меня отшвырнет… еле на ноги поднялась. Схватила его снова, обняла, руки сцепила. Он как-то обмяк сразу, так вдвоем на пол и повалились. Кричать перестал. Но дышал ужасно, хрипел, как зверь. Я его по щекам хлещу, что есть мочи, чтоб проснулся… Он затих… перестал дышать… Я схватила валяющуюся рядом двухлитровую бутылку и с перепугу вылила на него всю воду. Он оклемался, вскочил на ноги, схватил меня за горло и давай душить. Хорошо, вовремя опомнился. Потом успокоился, сел на кровать. Рассказал об этих охотниках, что преследуют его во снах, спрашивают про какие-то ключи, вернее, про человека с ключами, в общем, полный бред. С тех пор боялся заснуть даже на пару минут. Подсел на стимуляторы и совсем взбесился. Все ему эти охотники мерещились… А позавчера прихожу – спит. Ну, думаю, хорошо, хоть отдохнет немного. Сутки проспал. Утром бужу его – не реагирует. Что я только не делала: трясла, по щекам хлестала, воду выливала – напрасно. Тогда и позвонила в службу спасения спящих. Его привезли сюда. Вчера это было. «Не беспокойтесь, – говорят. – Мы позаботимся о вашем сыне». Сегодня приезжаю – нет его. «Умер, – говорят. – Такое случается…»
– Для вызова службы спасения нажмите на красную кнопку! – забеспокоился автомат, распознав тревожные слова.
Женщина отпустила мой рукав. На ее лице застыла слезинка. Я не могла подобрать слов, чтобы утешить ее.
Подошел очередной монорельс.
– Давайте, провожу вас до дома, – предложила я.
– Не стоит, я уже оклемалась. Спасибо, что выслушали! – С этими словами она исчезла в пустоте вагона.
«Что-то не так!» – всю дорогу домой не покидала меня мысль. Сев за стол и открыв красный блокнот, чтобы еще раз повторить послание, я прокручивала в голове: «Что-то не так!» Я машинально зачитывала вслух: «…решила вести эти записи только в данной реалии, по расчетам, именно ее считали когда-то единственной. Моя миссия – переместиться в прошлое и рассказать ученым о сложившейся ситуации, чтобы они ее предотвратили.
Я понимаю, что не смогу попасть в точное прошлое, так как оно тоже меняется. Но, полагаю, моя информация все равно сможет спасти нас, даже из измененного времени. Далее, надо будет найти тех, кто поверит. И еще, так как все наши путешествия ментальные, невозможно взять с собой записи, мне придется их «выжечь» в подсознании так, чтобы вспомнить…»
Меня что-то терзало изнутри. Точнее сказать, колотило и выворачивало наизнанку. Перед глазами всплывал образ несчастной женщины, теребящей костлявыми пальцами мой рукав. Я невольно провела ладонью по нему. Затем возник образ мужа. Бледный, в трубках и проводках… Мой бедный Виктор! Он живет где-то там, в своем сне, даже не подозревая, как я здесь без него
